История школы
Пройденный путь
1992 – 2012
«Где двое или трое собраны во имя Мое…» (Мф. 18, 20)
Православная Свято-Петровская Школа – Традиционная гимназия
Председатель попечительского совета и духовник школы протоиерей Владимир Воробьев
Директор Православной Свято-Петровской Школы иерей Андрей Постернак
Вступление
Эпоха собирания сил
Эпоха создания
Эпоха становления
Эра школьных походов
Зимний лагерь
Школьные праздники
Молитва о здании
Эпоха «расширения Вселенной». Первые годы в новом здании
Эпоха выпускников
Вечная память
Школа глазами выпускников
Фильм о школе подготовленный к 15-юбилею
Полная информация о школе на старом сайте
Председатель попечительского совета и духовник школы протоиерей Владимир Воробьев
Дорогие учащие и учащиеся!
От всего сердца поздравляю вас – всех преподавателей и учеников нашей Свято-Петровской Школы с началом нового учебного года. Каждый год приносит и трудное, и радостное. Этот год будет отмечен празднованием двадцатилетия официального существования школы как юридического лица, хотя на самом деле наша школа по крайней мере на десять лет старше.
В этом же году 10 октября исполняется семьдесят пять лет со дня мученической кончины покровителя нашей школы святого митрополита Петра Крутицкого. Это для нас особенный день.
Оборачиваясь назад, вспоминая историю нашей школы, думаю, все мы должны благодарить Бога за это особенное время в нашей жизни. Особенное не только для выпускников, но и для преподавателей, для администрации, для священников, которые здесь трудились.
Это время нового делания, потому что в течение долгого периода советской власти Русская Церковь не имела права заниматься педагогической, воспитательной работой. Нам пришлось многое открывать для себя заново. Нужно благодарить Бога за дарованную нам возможность послужить Богу, нашим детям и друг другу, за любовь, которая в этой школе расцвела. Мы видим, как из маленьких детей вырастают хорошие, добрые люди. Как, употребляя полученные знания, в соответствии с христианскими нормами они строят свою жизнь, создают новые семьи и уже своих детей снова приводят к нам в школу. Мы можем наблюдать уже несколько поколений наших учеников – это, конечно, очень утешительно, радостно – видеть добрые плоды общих трудов.
Благодарное сердце – благоприятная почва для взращивания благодатных Божиих даров. Благодарное сердце способно принять новые дары, и Господь щедро наделяет благодарных людей духовным богатством. А сердце неблагодарное закрыто для благодати Божией и часто теряет даже то, что имеет. Наша главная служба – Евхаристия – означает именно благодарение. И мы в нашей школе имеем счастье регулярно совершать Божественную Евхаристию и благодарить.
Дай Бог, чтобы благодарение оставалось навсегда в наших сердцах, чтобы мы жили с благодарностью к Богу за то, что имеем. Это замечательно выражено в предсмертных словах святителя Иоанна Златоуста: «Слава Богу за все!»
Желаю всем благодатной радости, любви к Богу и Церкви, любви друг к другу, усердия в трудах, в преподавании, в учении, утешения в скорбях, которые неизбежны в нашей жизни, и победы над всем темным, греховным и злым, что окружает нас и нередко искушает наше сердце. Будем надеяться, что с помощью Божией мы одержим духовную победу и сердца наши будут наполнены благодатью Божией, светом радости и добром.
Директор Православной Свято-Петровской Школы иерей Андрей Постернак
Юбилей – время подведения итогов, и очевидно, что наша школа за свою 20-летнюю историю состоялась. История была непростой, но радостной, потому что люди, которые делали общее дело, знали, ради чего они трудятся, понимали, что их труд не напрасен, имеет глубокий смысл и когда-нибудь принесет свои плоды. Низкий поклон всем основателям и первым труженикам этой замечательной школы: Игорю Вадимовичу Артамкину, Владимиру Павловичу Сухову, первым учителям и самое главное – отцу Владимиру Воробьеву, без усилий и молитвенной помощи которого это дело не имело бы будущего. То, что школа живет, – это великая милость Божия и утешение, слезы печали и радости уже не одного поколения самоотверженных людей, которым хочется выразить глубокую благодарность и уверенность, что их дело, благодаря заложенным традициям, будет процветать и в будущем, так как сила Божия в немощи человеческой совершается.
Наша школа открылась в 1992 году, 14 сентября. В этот день в ветхом Троицком домике, во дворе Троицкого храма на Пятницкой улице, был отслужен молебен. Отец Владимир Воробьев сказал напутственное слово – и началась наша официальная история. Неофициальная началась на несколько лет раньше, когда в школе № 91 при Академии педагогических наук постепенно стали собираться верующие ученики и учителя из нескольких приходов. Приходы эти впоследствии стали Братством во Имя Всемилостивого Спаса. Председатель Братства, профессор Николай Евгеньевич Емельянов, начинавший в свое время «собирание сил» в недрах советской школы, где терпимо относились к детям из православных семей, предложил однажды к возрасту нашей школы прибавлять еще 5 лет ее «неофициальной» истории. Итак, в этом году школе исполнилось 20 лет – или 25, если помнить завет Николая Евгеньевича и не сбрасывать со счетов ее первых, «подпольных» лет. Четверть века истории, не так уж мало. В начале 90-х годов ХХ века было открыто множество частных школ, в том числе и православных. Жизнеспособными среди них оказались единицы, в том числе – наша. Создание школы, как и вообще работу педагогов, часто сравнивают с трудом садовника. Вот посажен тоненький слабый саженец. Приживется ли он? Сможет ли вырасти в могучее дерево, которому по силам выдержать и бури, и невзгоды? Какие плоды принесет? В чем изменится до неузнаваемости?
За прошедшие годы наша школа несколько раз сменила адрес. Из Троицких домиков и аудиторий при храме царевича Димитрия в Первой градской больнице мы переехали сначала в музыкальную школу №3 имени Н.Я. Мясковского (1993 год), а затем в свое здание в Тессинском переулке (1998 год). Сменила школа и название: до 2010 года она называлась Традиционная гимназия, теперь же носит имя святого, в честь которого освящен школьный храм, – священномученика митрополита Петра (Полянского). Новое ее название – Православная Свято-Петровская Школа.
Первый директор, Игорь Вадимович Артамкин (доктор физико-математических наук, в настоящее время – замдекана математического факультета ГУ-ВШЭ, профессор), руководил Традиционной гимназией с 1992 по 2001 год. На посту директора его сменил иерей Андрей Постернак, который руководит школой и в настоящее время.
С самого начала у нас были все классы – с первого до выпускного (лишь 6 класс набрали на год позже), и за 20 лет своего «автономного» существования школа осуществила 20 выпусков. Все они прожили в ее стенах свою историю – кто-то короткую, а большинство – обычную, десятилетнюю, но для всех годы, проведенные в нашей школе, – это целая эпоха в жизни. Каждый выпуск мог бы, наверно, создать о своей школьной жизни отдельную повесть, и в чем-то эти повести были бы очень разными, потому что не бывает двух одинаковых классов, но в чем-то все они несли бы особую печать той единственной и неповторимой школы, где им пришлось учиться. И, вероятно, мы смогли бы увидеть в этих повестях черты нескольких внутренних эпох, через которые прошла Традиционная гимназия – Свято-Петровская Школа.
Таких эпох условно можно выделить пять:
– эпоха «собирания сил» (в школе №91) – до 1992;
– эпоха создания (в Троицких домиках) – 1992 – 93;
– эпоха становления (в музыкальной школе №3) – 1993 – 98;
– эпоха «расширения Вселенной» (первые годы в своем здании в Тессинском переулке, 3) – 1998 – 2008;
– эпоха выпускников – с 2008 по настоящее время.
Каждая из них имеет свои особенности, свое лицо, которое мы и попробуем изобразить хотя бы в кратких очерках.
Назвать точную дату зарождения нашей Традиционной гимназии в недрах школы №91, наверно, невозможно. Н.Е. Емельянов обозначил несколько вех. «До 1990 года в Москве и не только в Москве, но и везде в СССР положение православных родителей было очень сложным. Какую школу выбрать? Где найти преподавателей, которые не будут травить православных детей? Как сделать так, чтобы в классе с твоим ребенком был хотя бы еще один верующий ученик, не говоря уже о верующих преподавателях?» – вспоминает Н.Е. Емельянов. В 1981 году в эту экспериментальную школу при Российской Академии Образования поступила старшая дочь протоиерея Владимира Воробьева Катя, тогда же в нее перешли два сына самого Николая Евгеньевича. Эту школу выбрала мама о. Владимира Евгения Павловна, сама замечательный педагог, всю жизнь преподававшая русскую литературу. Поступить в экспериментальную школу могли дети из разных районов Москвы, но это было непросто.
В 1982 году был сформирован первый Братский класс, в который поступили дети священников будущего Братства – иереев Димитрия Смирнова, Аркадия Шатова, будущего о. Александра Ильяшенко и Николая Евгеньевича. Н.Е. Емельянов вспоминает: «Большую помощь нам оказал академик (тогда член-корреспондент) Российской Академии Образования Виталий Владимирович Рубцов, который был ближайшим помощником научного руководителя школы академика В.В. Давыдова. Было решено направить письмо из РАО за подписью В.В. Давыдова директору академического института, в котором я работал, с просьбой разрешить мне участвовать в эксперименте, учитывая мой десятилетний опыт работы в математических школах. Это давало мне возможность рекомендовать детей для поступления в школу и учителей для участия в эксперименте». 
Особо отметил Николай Евгеньевич смелость В.В. Рубцова и В.В. Давыдова, которые «не только создали хорошую авторскую школу, но и не побоялись сформировать на ее базе большой коллектив православных учителей и учеников. В те годы это было действительно опасно и требовало глубокого понимания и смелости».
Деятельность православных учителей началась примерно в 1988 году – году тысячелетия Крещения Руси, о котором впервые за советские годы было официально сказано вслух как об истоке самобытной русской культуры. Это давало возможность создавать экспериментальные курсы, в которых изучались бы элементы древнерусской культуры: жития, летописи, иконы, храмовая архитектура. Одним из таких курсов стала программа по литературе, по которой и теперь занимаются ученики 5 – 8 классов нашей школы. Ее разработала группа словесников – К.А. Александрова (Вдовиченко), О.Л. Калужнина (Стриевская), О.В. Смирнова. Тогда же была начата работа над учебными хрестоматиями к этой программе.
Другая форма работы православных преподавателей, собранных в 91-й школе, получила название «Кружковая школа дополнительного образования». Занятия в ней вели искусствоведы из Центрального музея древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева, художники и знатоки ремесел: вышивки, керамики, росписи по дереву. Директором Кружковой школы был назначен Н.Е. Емельянов, завучем – молодой учитель ИЗО Алексей Николаевич Куракин. Председателем родительского комитета школы в те годы стал о. Александр Ильяшенко – тогда еще не священник, а ученый-физик.
В нашей школе и до сих пор работают учителя, собравшиеся как «участники эксперимента» еще до открытия Традиционной гимназии, в 1988 – 91гг. Это А.А. Бородина, Н.С. Николаева, М.Н. Прохоров, Н.А. Соловьева, О.В. Смирнова и М.М. Сушкина. В первые годы после открытия Традиционной гимназии в ней преподавали и другие члены той команды: математик И.В. Артамкин – первый директор ТГ, словесники К.С. Александрова и О.Л. Стриевская, физик А.Л. Струченко, А.Н. Куракин – преподаватель ИЗО и Ю.Н. Куракин – историк. Отдельно надо сказать о Ю.И. Клушиной. В 91-й школе она преподавала химию и считалась, несмотря на молодость, одним из самых грозных и суровых педагогов. Команда, собранная Н.Е. Емельяновым, оказалась настолько близкой ей по духу, что Юлия Игоревна воцерковилась и вместе с другими православными учителями ушла из надежной школы при РАО в Традиционную гимназию, у которой не было ни помещения, ни серьезного финансирования, ни государственной лицензии… Ю.И. Клушина преподавала у нас сначала химию, а позже, получив второе высшее образование, – английский язык. В данное время Юлия Игоревна – преподаватель ПСТГУ.
На такой же смелый шаг решились две ученицы выпускного класса – Надя Куценко и Наташа Хохлова. Они перешли в только что открывшуюся школу вместе со своими одноклассниками – Сашей Артамкиной, Колей Воробьевым и Настей Головиной, – рискуя остаться без аттестата о среднем образовании: так полюбилась им уже сложившаяся в недрах 91-й школы будущая ТГ.
Пришел за нами в Троицкие домики и один выпускник 91-й школы, которому нужна была работа, совместимая с учебой, – Алеша Пигарёв. Для наших школьников он стал «человеком-колокольчиком», так как его задачей было давать звонки, что делалось в первые годы по старинке, вручную. Но все это было уже потом, после нашего официального открытия…
О том, как жила в недрах 91-й школы православная община, вспоминает Ольга Львовна Стриевская (Калужнина).
Кабинет Алексея Николаевича сначала находился на четвертом этаже, а позже был переведен в холодное помещение, выгороженное из коридора-перехода. И все равно там с радостью собирались единомышленники – и учителя, и ученики. Для таких собраний всегда находился повод. К примеру, именины Алексея Николаевича праздновались все семь раз, когда Церковь поминает святителя Алексия, митрополита Московского. Когда же школьное начальство грозило А.Н. Куракину карами вплоть до увольнения, он спокойно отвечал: «Нет, вы не можете меня уволить. У меня очень высокие покровители», – имея в виду покровителей Небесных. И кары отступали.
В 91-й школе сложилась традиция чтения за общими трапезами – одна из тех, что сохранились в нашей школе на протяжении всех 20 лет ее самостоятельной истории. В этих благотворительных трапезах (их организовало все то же православное «подполье») участвовали не только ученики «братских» классов, но и другие школьники. Годы настали трудные, и для многих такая помощь оказалась отнюдь не лишней. Дмитрий Игоревич Артамкин вспоминает: «Это теперь мы привыкли, что у нас вся еда в школе бесплатная, а раньше обед надо было покупать. А время было тяжелое, и часто у нас, детей, денег на обеды не было, а семь уроков, да потом кружки, и везде хотелось успеть…» Хотя, может быть, не все при этом понимали, что в определенные дни и недели благотворительные обеды были постными.
Решение начать самостоятельную жизнь естественно созрело в той «малой» школе, что сформировалась за несколько лет общей работы. И в то же время оно стало следствием больших исторических перемен, происходивших в стране в начале 90-х годов ХХ века. Церковь получила право на легальную деятельность – в том числе образовательную. Религиозное просвещение страны, забывшей о своей вере почти все, кроме нескольких бытовых обрядов, было насущной необходимостью. Священники Братства читали лекции в клубах и домах культуры, затем организовали Катехизаторские курсы, спустя короткий срок преобразованные в Православный Свято-Тихоновский богословский институт. Верующие учителя, собранные в 91-й школе, старались попасть на каждую такую лекцию, с радостью записались на Катехизаторские курсы и продолжили занятия в ПСТБИ. Не всем удалось его успешно закончить, поскольку создание школы и учеба в этом весьма серьезном вузе иногда оказывались непосильной нагрузкой, но все получили первоначальную богословскую подготовку, учась у замечательных преподавателей: отца Владимира Воробьева, отца Александра Салтыкова, отца Валентина Асмуса и других. Впоследствии многие из тех, кто создавал Традиционную гимназию, и сами преподавали в ПСБИ. О.Л. Стриевская и М.С. Красовицкая вернулись к классической филологии, К.А. Александрова возглавила кафедру французского языка. Работу в ТГ и в ПСТБИ в разные годы совмещали историки – о. Андрей Постернак, о. Иван Воробьев, о. Филипп Ильяшенко, Б.А. Филиппов, Ю.Н. Куракин, многие преподаватели английского языка и другие. Связи между школой и институтом (теперь – университетом) с самого начала были очень тесными. И создавались оба учебных заведения практически одновременно. Разница, разумеется, в размахе начинания и в том, что ПСТБИ был первым в стране богословским институтом, созданным «по инициативе снизу», а православные школы практически одновременно были открыты сразу несколькими приходами. Уже появилось несколько школ «Радонеж», в приходе о. Димитрия Смирнова открылась гимназия «Свет»…
И ученики, и учителя «малой школы», сложившейся в недрах 91-й, чувствовали необходимость выйти из подполья и начать новую, открытую жизнь, в которой не было бы ни опаски, ни вынужденного лукавства (взрослые к тому же понимали, как оно может быть опасно в нравственном отношении). Жизнь, основанную на вере, которая должна пронизывать весь уклад православной школы, от молитвы перед началом и концом уроков до отношения к учебе как служению, пусть и не такому уж и трудному.
Мало кто из тех, кто приступил к созданию Традиционной гимназии, имел представление о том, что значит – открыть школу. Сколько задач необходимо будет решить, сколько условий выполнить, чтобы школа стала полноценным, признанным официально учреждением. И даже просто для того, чтобы она смогла осуществлять свое прямое назначение – учить и воспитывать детей. А ведь прежде чем открыть школу, необходимо было в первую очередь собрать коллектив православных учителей – или людей, которые могли бы стать учителями.
О том, как это происходило, рассказывает первый директор Традиционной гимназии Игорь Вадимович Артамкин.
Итак, для школы нужно помещение – ТГ вначале занимала несколько комнат в ветхих домиках. В одном из них протекла крыша, в другом располагалась благотворительная трапезная, и уроки нужно было согласовать со временем ее работы, в третьем не было двери – ее заменял кусок фанеры, которым закрывался проем между двумя комнатами. Нужны средства – а в те трудные годы был и такой случай, когда Братство смогло поддержать учителей ТГ только «гуманитарными» продуктами – рисом, чечевицей, растительным маслом. Нужны учебники – их можно было разве что попросить в какой-нибудь школьной библиотеке, но только из тех книг, что приготовлены на списание. Достать учебные пособия – приборы, географические карты, таблицу Менделеева – было и того труднее. Нужны учителя по всем предметам, а некоторых специалистов среди людей православных найти было не так-то просто – особенно учителей начальной школы и английского языка…
И все же время созидания стало одним из самых радостных и счастливых в истории ТГ. Вся маленькая школьная община, выбегавшая на перемене в церковный двор, чувствовала себя одной семьей. И рассказы о тех первых днях – это слова о чем-то глубоко личном, что почти невозможно передать тем, кто не прошел через занятия в Троицких домиках. «В Троицких домиках мы учились всего несколько месяцев, но эти несколько месяцев были гораздо больше остальных двух с половиной лет моей учебы в гимназии», – так считает Д.И. Артамкин (выпуск 1996).
Вспоминает Александра Игоревна Артамкина (выпуск 1993, замдиректора школы по учебной работе с 2008 по 2011):
Рассказывает Павел Каледа (выпуск 2001):
«Я поступил в Традиционную гимназию при первом же наборе, во второй класс.
Рассказывает о.Иван Воробьев (выпуск 1996, замдиректора школы по воспитательной работе):
Воспоминания отца Ивана уже и в самом деле требуют комментария, как часто бывает с историческими документами. Впоследствии Ваня Воробьев и Славик Ерохин станут неразлучными друзьями; прицеп мальчишки катали по двору – это было их своеобразное развлечение. Ботинки Жени Мурзина стали белыми и лаковыми после того, как на них вылилась банка белой краски, которую ребята перекатывали из одного помещения в другое. В забавах с огнетушителями отличился Борис Лосиков – тогда ученик 10-го класса. Володя Фисейский, третьеклассник, был подвешен за хлястик, потому что мешал старшим ребятам играть в футбол. Эта история имела очень громкий резонанс: все были возмущены тем, что старшие ученики православной гимназии оказались способны обидеть младшего, их поступок обсуждал не только педсовет гимназии, но и совет священников. «Дядя Костя» (Константин Владимирович) Писнячевский отвечал за инженерное обслуживание зданий, куда вселилась только что созданная гимназия, и ему приходилось воевать с чересчур буйными забавами мальчишек. Он, вероятно, разделял мнение, высказанное о. Иваном много лет спустя: «Слава Богу, что мы только полгода проучились в Троицком домике, иначе он был бы разрушен окончательно». И это при том, что самые бойкие классы – 5 и 7 – располагались в первое время в Больничном храме, у отца Аркадия Шатова. И без того крыша над нами временами протекала и держалась на доске-подпорке, электричество отключалось, дверь домика как-то раз примерзла, и ее пришлось отливать кипятком, а обитатели соседних домиков негодовали. Но все-таки первое Рождество в истории школы мы отпраздновали в этих стенах.
Нас было еще мало, и программа получилась не слишком длинной: спектакли подготовила начальная школа и 8 класс, который вкратце инсценировал «Капитанскую дочку». Очень жаль, что не сохранилось ни одной фотографии с того праздника.
Память о тех временах передается до сих пор от поколения к поколению наших учеников. Лиза Позднякова (выпуск 2007), к примеру, оставила такое ценное свидетельство: «Историю гимназии я слышала от своих старших брата и сестры. Они были среди первых учеников гимназии. Поступили Ваня и Настя туда сразу в 3 класс в 1992 году, я в тот год только родилась летом. Они рассказывают, что учились все в Троицком домике, там было несколько классов и маленький дворик, куда все выходили на переменах. В любую погоду все гуляли на улице, потому что в крошечном коридорчике не могло поместиться столько народу. Завтрак проходил в одном из классов, поэтому пока старшеклассницы накрывали столы, младших туда не пускали, они толклись в коридоре и атаковали дежуривших у дверного проёма старшеклассников. Вся гимназия была как один класс, как одна семья. Все друг друга знали.
Жизнь при Больничном храме – это особая страница в нашей истории. О ней вспоминает Анна Александровна Бородина, которая в тот первый год совмещала работу в гимназии с преподаванием в 91-й школе, где у нее оставался еще не выпущенный класс.
Из тех учителей, кто пришел в Традиционную гимназию в 1992 году, по-прежнему работают здесь Ю.В. Ерохина, Е.В. Кулинская, Е.Н. Размадзе, А.А. Прохорова. За начальную школу со дня открытия и до 2001 года отвечала Н.С. Николаева. Она считалась завучем, преподавала математику (в те годы в начальной школе словесность и математику вели разные учителя) и часто оказывалась единственным педагогом на все три класса. Надежные учителя начальной школы собрались далеко не сразу. Первыми из них стали Л.В. Мальчева и Е.Ю. Гараджа (Близнюк). В 3 классе начинала преподавать А.А. Прохорова, перейдя затем со своими детьми в среднюю и старшую школу.
В те самые первые годы с учителями регулярно встречался о. Владимир и наставлял в новом и трудном деле; вместе с ним решались многие вопросы и начинались традиции, например – общая молитва.
Наше пребывание в Троицких домиках закончилось драматически. «В одно прекрасное утро пришел пожарник, – вспоминает А.И. Артамкина, – и опечатал здание как находящееся в аварийном состоянии, а мы оказались выброшенными на улицу. Кажется, в тот же день отец Аркадий поехал к Мариэтте Таджатовне Чалдранян, директору музыкальной школы № 3, в которой учились тогда многие гимназисты, и она согласилась нас пустить на один этаж. Так началась эпоха жизни гимназии в музыкальной школе, которая закончилась лишь с переездом в новое здание в Тессинском переулке».
Жить дольше в аварийных домиках юной школе было не только опасно, но и бесперспективно с точки зрения ее дальнейшей судьбы. У школы не было официальной лицензии – права на существование, а чтобы ее получить, необходимо было находиться в условиях, которые все-таки приспособлены для обучения детей. И это должны подтвердить и пожарник, и представитель санэпидемстанции, и органы управления образованием. Музыкальная школа предоставила Традиционной гимназии внешние условия для лицензирования. Директор гимназии И.В. Артамкин и его помощники составили пакет необходимых бумаг (пришлось учиться языку бюрократии). Огромную помощь во всем, что касалось установления официального статуса нашей школы, всегда оказывал Владимир Павлович Сухов, председатель фонда «Христианская благотворительность и просвещение» при Братстве во Имя Всемилостивого Спаса, досконально знавший эту сторону школьной жизни (и не только эту). Традиционная гимназия получила лицензию на образовательную деятельность, но еще не имела права выдавать аттестаты о среднем образовании. Для этого школа должна пройти аккредитацию, предъявив результаты нескольких выпусков, которые мы обязаны были проводить в чужих школах.
Первый выпуск получил аттестаты уникальным образом, совсем не так, как это следовало бы сделать по строгим правилам. Одна из открывшихся в те годы православных школ – Культурно-экологический лицей (созданный прихожанами Покровского храма в Отрадном по благословению о. Валериана Кречетова) – сумела почти сразу оформить свой официальный статус и протянула нам руку помощи. Пятеро наших одиннадцатиклассников числились учениками этого лицея и сдали выпускные экзамены в его стенах. Уже на следующий год нам представился случай отплатить добром за добро. Проработав чуть более двух лет, лицей прекратил свое существование. Ребята из его выпускного класса уже не номинально, а по-настоящему сели за парты в ТГ и вместе с нашими учениками получали аттестаты о среднем образовании.
«По мнению большинства тогдашних учителей и учеников ТГ, Троицкий домик – самое благословенное время нашей деятельности, но нам запретили там заниматься пожарники. Да и трудно представить себе менее приспособленное для учебы помещение. Запретили – и уезжайте, куда хотите, а уезжать было некуда. Не помню, кому пришла в голову идея попроситься в музыкальные школы, но мы ее приняли и нескольким школам сделали предложения об аренде. Положительный ответ получили только от музыкальной школы им. Мясковского (теперь она переименована в школу им. Шопена). Это было потрясающе здорово, так как многие наши дети там учились, а находится здание в центре, у метро Чеховская. До сих пор с благодарностью вспоминаем мы директора этой школы, Мариэтту Таджатовну, которая 5 с лишним лет нас терпела и защищала перед своими педагогами. Можно представить себе, как выглядели наши дети в пустых и торжественных коридорах, где из-за каждой двери слышна музыка. Ну а дальше все было как в сказке про зайчика и лисичку: 
сначала нам отдали несколько кабинетов (остальные классы учились в помещениях Больничного храма), потом нам потребовался весь этаж, трапезная, помещение для библиотеки и медицинского кабинета, и все это мы получили. А для оформления официального статуса нашей школы все эти помещения были необходимы…
Мы смогли уже там оформить лицензирование и аккредитацию школы. Но пока мы не имели государственной аккредитации, наши дети по тогдашним правилам должны были сдавать выпускные экзамены в школе-экстернате по всем(!) предметам. Так было только в 93–94 годах, потом московское руководство ввело новые правила, но эти экзамены забыть невозможно. Современным школьникам трудно себе представить, как можно в 11 классе, при активной подготовке в вуз, сдать 11 выпускных устных экзаменов по билетам с комиссией из учителей другой школы (нам разрешалось только присутствовать). 
А 9 класс, в котором тогда учились наши будущие учителя о. Иоанн Воробьев, Александр Андреевич Белов, Александра Александровна Макеева (Артамкина), Дмитрий Игоревич Артамкин, сдавал 12 экзаменов через день. Надо сказать, что принимали экзамены достаточно строго, но без придирок, нам опять Господь послал хороших людей, понимающих, что детям такая нагрузка непосильна. Но ведь эти выпускники не только справились с непосильной задачей, но и вывели нашу школу на очень хороший уровень. Тогда наши выпускники получали аттестаты в той же школе-экстернате, а спустя 3 года мы могли уже претендовать на госаккредитацию и получение аттестатов государственного образца, выданных ТГ, а также государственного финансирования. Прежде у нас его не было, так что я до сих пор не представляю, как мы выжили без этих денег. Вот тогда к нам потянулись комиссия за комиссией, вот тогда нам и пришлось показать все оборудованные под учебный процесс помещения. Теперь уже дети писали контрольные и тесты в школе, но в присутствии комиссии и опять по всем предметам. Мы были в состоянии постоянных проверок и в середине учебного года, и на выпускных экзаменах. Ко мне на экзамен по химии приходили проверяющие 3 года подряд, не считая промежуточных проверок. Это напряжение не давало нам расслабиться, и наша школа имела очень хорошие показатели по большинству предметов, тем самым завоевав себе имя и авторитет среди негосударственных школ Москвы.
Существование без государственного финансирования при том, что нужно содержать семью, необходимость продолжать научную работу или преподавание в вузе (в том числе и в ПСТБИ) заставляло многих учителей оставаться в школе «совместителями». Это очень осложняло составление расписания и управление учебным процессом в целом. Для того чтобы из-за постоянных «накладок» не пропадали уроки, в гимназии была введена должность диспетчера – человека, который каждый день учитывает все изменения в расписании и оперативно находит замену на каждый «пустой» урок. 
С этой задачей в течение многих лет успешно справлялась Ирина Александровна Шварц. Тогда же, в музыкальной школе, начала работать у нас школьным врачом Татьяна Вадимовна Сысоева. Появилась школьная библиотека и первый библиотекарь – Светлана Васильевна Сахранова. Несмотря на внешние сложности, гимназия крепла, а жизнь в ней была радостной и по-домашнему теплой. Однажды Андрей Борисович Ефимов (доктор физико-математических наук, один из основателей и преподавателей ПСТБИ) провел день, наблюдая между делом, которое привело его к нам, круговорот школьной жизни. Прощаясь, мы спросили его, как у нас в школе. «Как в раю», – ответил Андрей Борисович.
Учебные успехи наших школьников кому-то могут показаться скромными. Нет, мы не выбились в десятку лучших школ Москвы, не конкурировали на олимпиадах с учениками «профильных» школ. Мы стали просто хорошей школой, выпускники которой, прилагая соответствующий труд, поступали в выбранные ими вузы. В те годы произошло осознание реальных задач и целей нашей школы. Первый директор, И.В. Артамкин, иногда называл ее «сильная школа для слабых детей» – в том смысле, что педагоги, прежде работавшие в классах и школах с углубленным изучением ряда предметов, теперь все силы тратили на то, чтобы дети твердо усвоили хотя бы базовый уровень.
Многие родители наших учеников, преподаватели и сам Игорь Вадимович росли в семьях, где было не больше трех детей, и заканчивали элитарные школы – физико-математические и языковые, набор в которые проводится на конкурсной основе. Многие пришли работать в гимназию, «отложив в сторону» научную карьеру (некоторым впоследствии удалось к ней вернуться). Наши же ученики в большинстве своем растут в многодетных семьях. Им достается гораздо меньше родительского внимания, а часто и ресурсов, которые семья может потратить на образование каждого из детей. Если же дети растут в неполных семьях, где недавно воцерковившаяся мама разрывается между работой, храмом и воспитанием детей, их шансы конкурировать на равных с единственными чадами благополучных и богатых родителей минимальны. Значит, наша задача – помочь семьям дать каждому ребенку достойное образование, восстановить пробелы в знаниях (иногда совершенно чудовищные), компенсировать по возможности недостаток внимания с помощью индивидуальных занятий… Часто при этом приходилось преодолевать сопротивление учеников, не привыкших всерьез трудиться в школе... Легендой этих лет стал подвиг Александры Анатольевны Малофеевой, которой пришлось при подготовке пятого нашего выпуска к экзамену в 9 классе заново «пройти» весь курс математики примерно с 3 класса. И даже слабый бывший 7«Б», о котором вспоминала А.А. Бородина, сдал эти экзамены успешно. Надо учитывать и то, что набор детей в гимназию никогда не был основан на конкурсе способностей или даже просто общего развития. И те вступительные работы, которые обязательно писали поступавшие в гимназию, чаще всего становились исходным материалом для составления плана индивидуальных занятий.
Из учителей, по сей день работающих в нашей школе, в тот период пришли о. Андрей Близнюк (тогда Андрей Владимирович, только что приехавший с Соловков), о. Андрей Постернак, М.Э. Коцот, Е.В. Виноградова.
За годы, проведенные на «музыкальном» этаже, школа не только заработала прочную репутацию в глазах Департамента образования, но и обрела свое неповторимое лицо. В этот период нашей жизни сложилось несколько традиций, которые сыграли важную роль в формировании внутреннего уклада школы.
Условия музыкальной школы были гораздо более комфортными, чем в Троицких домиках, но все же для нормального «учебного процесса» и там многого не хватало. В первую очередь – помещения для уроков физкультуры. На нашем этаже, кроме учебных классов, имелся роскошный коридор. В нем занималась физкультурой и хореографией начальная школа. Для всех остальных необходимо было придумать какую-то разумную альтернативу. Юноши из первого выпуска – Филипп Ильяшенко и Николай Воробьев – сразу предложили купить штангу, которая не занимает много места. И огорчились, убедившись, что Троицкие домики не выдержат такой нагрузки. Да и не всем ученикам тяжелая атлетика по плечу. Отчасти выручал нас сад Эрмитаж, отделенный от музыкальной школы всего лишь кирпичной стеной. О. Иван Воробьев вспоминает: «Рядом со школой через стену был парк Эрмитаж, а в парке – большой газон, который мы оборудовали под футбольное поле и на каждой большой перемене и после уроков играли в футбол. Потом мы проломали стену (сначала через нее перелезали), и путь к газону упростился. Директор музыкальной школы, наверно, очень пожалела, что пустила нас в здание, так как урон мы наносили серьезный». 
Преподавателя физкультуры в то время в школе не было (где бы он мог вести занятия?) В футбол с ребятами часто играл А.В. Близнюк, в то время еще не бывший ни священником, ни даже диаконом. Несколько лет А.А. Бородина и К.В. Яночкин возили детей в бассейн на Новослободской улице – такой вариант занятий придумал директор гимназии И.В. Артамкин. О других «видах спорта» в этом здании рассказывает Павел Каледа (выпуск 2001): «Переезд в здание музыкальной школы на Малой Дмитровке дал нам новые возможности. Теперь к числу развлечений добавились скоростные спуски по перилам лестницы с четвертого этажа вниз, мини-футбол прямо в огромном коридоре. Во многих классах стояли пианино, и на переменах можно было устраивать концерты. Через некоторое время мы с Саней Кузавовым сообразили принести в школу ракетки. Именно с этого времени в гимназии процветает настольный теннис. Сначала стучали мячиком об стенку, затем стали сдвигать вместе парты, а через некоторое время появился и настоящий теннисный стол».
Другой альтернативой регулярной физкультуре стали школьные поездки и походы. Всю зиму, как только ложился снег, почти в каждые выходные происходили лыжные вылазки. Они не были обязательными, но в них с радостью принимали участие многие школьники. Однако для того чтобы эта полезная практика могла осуществиться, необходимо довольно много взрослых волонтеров – достаточно молодых и спортивных. Иногда к вылазкам присоединялись и родители, в них участвовали К.В. Яночкин, А.А. Бородина, Н.С. Николаева.
В организации вылазок на природу нагрузка главным образом ложилась на плечи молодых учителей. Постоянными их участниками были Д.А. Ветюков (учитель физики), К.В. Яночкин (учитель математики), Д.М. Шамаев (учитель математики). Все трое – выпускники физико-математической школы №542 при МИФИ, где прежде работали о. Георгий Ореханов (в первые годы гимназии – учитель математики) и О.В. Смирнова. 
Когда же устраивались большие слеты (осенний и весенний) или серьезные походы с ночевкой, к их организации привлекались и другие выпускники наших учителей из их «догимназической» практики: Д.А. Пономаренко (впоследствии преподаватель труда, физики и черчения, теперь диакон), К.В. Приходько (преподававший у нас математику и физику) – выпускники все той же 542-й; М.А. Зорин (позже преподававший у нас математику и информатику), И. Мерецков – выпускники 91-й школы. Без их помощи проводить такие сложные мероприятия было бы невозможно. Участвовали в этих слетах и походах и будущий директор, а тогда учитель истории А.В. Постернак, В.В. Кружалов (тоже историк), А.Л. Струченко (учитель физики).
В те годы слеты были по-настоящему общешкольными: в них участвовали и старшеклассники, и ученики средней школы. Слет проходил в два дня, обычно это были пятница и суббота. В основе программы лежало спортивное ориентирование (умение работать с компасом и картой), к которому добавлялся элемент игры и соревнования. В пятницу после уроков выезжали старшеклассники. Прибыв на место, они несколькими группами шли прокладывать маршруты для младших классов. В каждой группе обязательно был кто-нибудь старший (учитель или студент-волонтер) и несколько школьников, которые в основном и размечали маршрут, оставляя на нем загадочные картинки-подсказки, зарывая «клады» и т.п. Отдельная группа ставила лагерь и готовила для всех ужин. Вечером у костра вернувшиеся «с маршрута» дорисовывали карты и составляли его описание для тех, кто на следующий день должен будет по этому маршруту пройти. Пели, разговаривали, смеялись… Наутро шли встречать среднюю школу, которая с азартом мчалась по лесу, откапывала «клады», собирала контрольные карточки, потом готовила еду, участвовала в конкурсах, приготовленных на лагерной поляне, просто играла в мяч или в другие игры.
О последнем из подобных слетов выпускники вспоминают до сих пор. В тот раз привычные «контрольные пункты» маршрута стали сказочными встречами (сценарий слета был составлен Д.А. Ветюковым). Вспоминает Саша Шварц (выпуск 1999 г.): «Я была грустным ежиком, мое задание ребятам – собрать осенний букет. Маша Анциферова (выпуск 1999 г.) была драконом, Дмитрий Алексеевич Ветюков – плохим рыцарем (черным), Денис Михайлович Шамаев – хорошим, другой Дмитрий Алексеевич, Пономарено, тоже кем-то в плаще, Власик (Оля Власова, 1998 г. выпуска) – гномом… Еще был пункт, где мальчики из класса Д.А. Ветюкова учили всех стрелять из лука». «Когда в прошлом году у нас был турслет, Анастасия Владимировна (Чиганова, учитель физкультуры) играла Царевну Несмеяну, но получалось наоборот. Она делала вид, что плакала, но на самом деле она смеялась. Ей больше подошла бы роль «Царевны Смеяны». У нее приятный, звонкий и совсем не грустный голос, но улыбка у нее иногда бывает грустной», – так Лиза Гостева (выпуск 2006 г.) вспоминает любимую учительницу.
Не обходилось на этих слетах и в больших походах, в которые ходили старшеклассники, без трудностей и осложнений. Первый турслет, на станции Весенняя, был омрачен отравлениями некачественной водой. Всем запомнился слет, названный «мокрым»: вечер прошел прекрасно, но утром хлынул дождь. Старшеклассники полагали, что средняя школа останется дома: какие же родители отпустят детей в лес в такую погоду? На всякий случай двое взрослых с парой «маршрутных листов» все-таки вышли встретить условленную электричку на станцию Усово. Каково же было их изумление, когда из вагонов с веселыми криками высыпала огромная толпа детей с растерянными классными руководителями во главе. Родители сочли, что дождь – это не повод отменить выезд на природу. Пришлось вести приехавших по двум маршрутам, а потом сушить и кормить их у спешно разведенных больших костров… Бывали и другие «экстремальные» походы, о которых говорят сами их названия: «грязный» поход, «кружальный» поход, где группа во главе с В.В. Кружаловым потеряла основную массу походников и кружила неведомыми путями вокруг общего маршрута… К трудностям эти походы учили относиться с юмором. А.А. Бородина собирала, к примеру, «правохромоногих», и они играли в «резиночку на пальцах», будучи не в состоянии участвовать в подвижных играх.
Каждая такая вылазка зримым образом прибавляла нашим городским детям здоровья, ловкости, просто работоспособности. Не говоря уже о том, что такие слеты помогали школе оставаться одной большой семьей, где старшие заботятся о младших и все между собой знакомы. И ребята раскрывались в этих поездках с необычной стороны, которая не видна в школе: «Разделились на группы и по карте и компасу должны были куда-то дойти; помню, в нашей группе был Дмитрий Алексеевич Пономаренко, я, Паша Шкабурин и кто-то еще. Паша ночью в потемках достал флейту, о которой никто ничего не знал, и играл по дороге к лагерю что-то невероятно красивое», – вспоминает выпускница 2002 г.Аня Гетманова (Яночкина).
Кроме чисто оздоровительных и спортивных вылазок бывали у нас поездки особого рода. Их организовывал Кирилл Владимирович Яночкин для тех, кто интересовался историей русских городов. Они так и назывались – «Клуб любителей малых городов России». Это были обычно однодневные поездки в старые города или усадьбы, расположенные недалеко от Москвы.
О летнем лагере в Богослово, куда каждое лето ездили и продолжают ездить многие наши ученики и выпускники, существует множество ярких свидетельств – и в прозе, и в стихах, и в фотографиях, и в кинохронике. О зимних лагерях сейчас известно только тем, кто побывал в них в годы, когда это был именно школьный, а не сугубо семейный лагерь, каким он стал в последнее время. Это был еще один «альтернативный» способ поддерживать здоровье и работоспособность наших гимназистов. Лагерь располагался сначала в доме отдыха «Лесное» недалеко от летней лагерной поляны, под Борисоглебском; позже он перебрался ближе к Троице-Сергиевой лавре, в дом отдыха «Огонек». Оттуда можно было ездить на монастырские службы.
Особенностью этих зимних лагерей было то, что в них продолжалась школьная жизнь: обычно выезжали целые классы во главе с классными руководителями, готовились специальные программы. Первая половина дня посвящалась активному отдыху на воздухе – главным образом лыжным прогулкам и даже небольшим походам (в том числе – к знаменитому незамерзающему водопаду Гремячий, где лыжники смело вставали под ледяные струи воды). 
Вечером – конкурсы, концерты, литературные программы, импровизированные театральные постановки. Устраивался, например, вертеп. В вестибюле нашего корпуса висело объявление, начинавшееся словами: «Я Ирод-царь! Я наг и беден!..» – и далее всем предлагалось жертвовать фольгу и фантики на царские одежды. Автором объявления и руководителем постановки была Татьяна Владимировна Карнаух, преподаватель музыки.
Под старый Новый год бессменный Дед Мороз Павел Валерьевич Растатуев вручал подарки. Случалось, что совсем маленькие детки из находившегося тут же, в соседнем корпусе, семейного лагеря не узнавали его и относились к незнакомцу в белой бороде с большой опаской.
Второй раз гимназия праздновала Рождество уже в здании музыкальной школы. Гвоздем этой программы был спектакль в постановке Т.И. Королевой – отрывки из «Ревизора». Чтобы его увидеть, собрался чуть ли не весь приход Николо-Кузнецкого храма, не говоря уже о школьниках и других гостях. Спектакль был великолепен, но директор музыкальной школы пришла в ужас от такого наплыва зрителей.
Пришлось признать, что вся школа одновременно праздновать Рождество в музыкальной школе не сможет. Нас стало слишком много, к тому же возможности и интересы у детей разного возраста тоже разные. Праздник разделили на три части (ведь свою литургию, где собирается вся школа, тогда негде было отслужить). Первыми праздновали начальные классы – обычно вечером 8 января. На эту ёлку приводили младших братьев и сестер: она была для них понятной и интересной. Вспоминает О.В. Смирнова: «Мы с классом (старшим) пришли в тот вечер репетировать свой номер и поднимались по полутемной лестнице, как вдруг навстречу нам выплыла торжественная процессия. Рождественская звезда (свеча в большом медном светильнике – ее несла учительница), а за ней – множество маленьких детей в воздушных платьицах и белых рубашках. Они серьезно и сосредоточенно обходили школу с пением тропаря Рождества. В паузах никто не разговаривал. Слышен был только шорох многих маленьких ног. Мы замерли и постарались не мешать этому поющему потоку…» Праздники начальной школы и сейчас проводятся отдельно, хотя и в то же время, когда идет праздник старших.
Утром 9 января проходила ёлка средней школы. Обычно это были небольшие постановки, викторины и разнообразные «бои» (географические, исторические и проч.) пополам с эстафетами и всякими подвижными играми. Для средней школы праздник – это обязательно возможность побегать и при этом покричать.
Старшая школа собиралась на ёлку вечером 9 января. Несколько лет подряд это были костюмированные праздники, включавшие в себя игры и небольшие спектакли, подготовленные каждым классом, причем все это объединялось общим сценарием – иногда довольно сложным. Однажды это был королевский бал, с которого заговорщики похитили королеву – Нину Афанасьевну Соловьеву. Власть попытался захватить Алексей Игоревич Артамкин (тогда еще школьник, выпуск 1997 г.), но ничего из этого не вышло. Праздники проходили в трапезной на втором этаже, которую старались преобразить до неузнаваемости.
Мы проучились в музыкальной школе с весны 1993 до весны 1998 года. И постепенно этаж в просторном старом школьном здании стал нам тесен. Традиционной гимназии все больше требовалось собственное здание, но реальных способов его получить с каждым годом оставалось все меньше. Эту проблему много лет пытался решить В.П. Сухов – как председатель фонда «Христианская благотворительность и просвещение». А вся школа молилась о даровании нам здания. Эту молитву составил о. Владимир Воробьев, и каждый класс читал ее по утрам, перед началом занятий, в течение нескольких лет. Молитвы о своем здании были своего рода лейтмотивом всей нашей жизни тех лет. Несколько раз казалось, что для нас нашлись подходящие руины – одно из зданий, которые в те годы государство возвращало Церкви, обычно в полуразрушенном и не очень пригодном к эксплуатации виде. Тогда вся школа, возглавляемая священниками, ехала к этим руинам и служила возле них молебен. Больше всего надежд возлагалось на здание богадельни в Шелапутинском переулке. Там сохранились остатки храма Ярославских святых Феодора, Давида и Константина. Гимназия не только служила молебны возле этого храма, но и ездила в Ярославль поклониться их мощам. В алтаре нашего храма хранится икона этих святых: мы их по-прежнему чтим и верим, что они помогли нам в конце концов обрести свое здание. Однако до поры надежды оказывались тщетными.
Но чудо все-таки произошло.
Вспоминает Н.А. Соловьева:
Вспоминает иерей Андрей Постернак:
У входа в новое здание, на ограждающей его решетке, висит памятная доска, почти закрытая сплошной стеной декоративного винограда. На ней выбиты следующие слова:
Нам следует отметить также имена архитекторов А. Климочкина, Г. Вуймы и С. Попова, по проекту которых выстроено здание. Они тоже помогли свершиться нашему чуду.
Эпоха «расширения Вселенной». Первые годы в новом здании
Перед открытием
За тем, как возводилось здание, вся школа наблюдала затаив дыхание. Не только учащиеся, но и будущие школьники. Гриша Растатуев вспоминал об этом так:
Ну а когда гимназию построили, то я пошел в 1 класс «Б». И вот теперь учусь в 7классе «Б».
С тех пор как записывались эти воспоминания, прошло уже немало лет: в 2009 Гриша закончил школу.
Старшеклассники, конечно, все понимали глубже и серьезней.
Мебель для нового здания – это еще одно чудо, о котором школьники, вероятно, не знали. Денег на ее покупку у Братства не было. Мы получили пустое здание, в котором не на чем рассадить классы. Попробовали решить эту проблему своими силами: нашли несколько школ, закрывавшихся в том году на капитальный ремонт, и договорились, чтобы нам отдали старые парты, стулья, шкафы, которые все равно бы выкинули. Первую партию этого старья даже доставили во двор нового здания. Директор призвал родителей, чтобы привести парты в приличный вид: ошкурить и покрыть лаком или покрасить… За этим занятием и застала 
их комиссия от спонсоров, приехавшая взглянуть на результат строительства. Спонсоры пришли в ужас: на открытие нового здания приедет сам мэр, разве можно показывать ему такую мебель? И выделили деньги на покупку всего необходимого: досок, парт, шкафов, стульев. Но это была, как мы потом узнали, только половина чуда. Оформление заказа и его оплата по безналичному расчету всегда требует некоторого времени. Нам важно было успеть закончить все операции к 1 сентября, чтобы в классах стояла хотя бы основная мебель. Но еще важнее, как оказалось, было перевести все средства фабрике-изготовителю до того момента, когда в стране произошел дефолт – мгновенное обесценивание денег. Если бы операции немного затянулись, денег на мебель нам бы уже не хватило. Кстати, большая часть школьных парт, закупленных в 1998 году, все еще стоит в классах, хотя и носит следы долгой и трудной службы. И это тоже чудо: считается, что школьная мебель дольше пяти лет не живет.
А вот впечатления одноклассницы Павла Ольги Владимировны Горлушкиной (Грузиновой), впоследствии преподавателя музыки в гимназии:
Действительно, в первые годы раздевалка помещалась в вестибюле, и каждый гимназист помнил свой номер, а дежурный класс развешивал и выдавал одежду.
Начало новой жизни. Храм
На торжественное открытие здания гимназии 7 сентября 1998 года приехал сам Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Это были тревожные, тяжелые для страны дни: после дефолта ее грядущая судьба представлялась едва ли не катастрофической. Святейший Патриарх сказал слова, которые всех ободрили и утешили: если Господь дарует нашим детям школу, значит, у России еще есть будущее. Вместо молитвы о даровании здания отец Владимир Воробьев благословил перед началом уроков ежедневно читать молитву о спасении России. В основе ее текст молитвы, составленной святым Патриархом Тихоном в скорбные послереволюционные годы.
Утренняя молитва теперь проходит в домовом храме, расположенном на четвертом этаже школьного здания. 
Храм освящен в честь священномученика Петра, митрополита Крутицкого и Коломенского, и приписан к Николо-Кузнецкому храму. 10 октября 1998 года, в день памяти святого, в нем была совершена первая Литургия. Великое освящение храма совершил Высокопреосвященнейший Арсений, архиепископ Истринский, в 2001 году. А в 2002 году «Традиционную гимназию» вновь посетил Святейший Патриарх Алексий II, который встретился с учителями и школьниками. На конференцию в школу приезжал Высокопреосвященнейший Герман, архиепископ Курский и Рыльский. Высокопреосвященнейший Арсений совершал 
Божественную Литургию на 15-летие гимназии в 2007 году, а Высокопреосвященнейший Меркурий, епископ Зарайский, викарий Московской епархии (ныне митрополит Ростовский и Новочеркасский, руководитель синодального Отдела Религиозного образования и катехизации) возглавил Престольный праздник в 2010 г. Самым дорогим гостем всегда остается для нас Преосвященнейший Пантелеимон, епископ Смоленский и Вяземский, – так с 21.08.2010 года именуется отец Аркадий Шатов, один из основателей нашей школы.
Несколько раз в год в храме совершается торжественная служба, на которой присутствует вся школа: в день памяти священномученика Петра, на Святках и на Светлой седмице; обязательно служится Литургия Преждеосвященных Даров на Крестопоклонной неделе. Обычная же служба несколько лет проходила один раз в неделю, как правило, по четвергам. На этих службах по очереди поют все классы под руководством взрослых регентов. В 2009 году выпускной класс, в котором классным руководителем был о. Иван Воробьев, предложил ввести еще одну службу, по вторникам. На этих службах они пели и регентовали сами, и традиция таких служб сохраняется.
Украшение храма продолжается до сих пор. Иконы и фрески создаются преподавателями и студентами факультета церковных художеств ПСТГУ. Ими же выполнена мозаичная икона Богоматери Оранта, установленная на фасаде здания. Среди этих художников, как и среди регентов школьного хора, есть и наши выпускники. Среди регентов их абсолютное большинство.
Рядом с храмом находится кабинет Закона Божия. Этот предмет у всех классов старшей и средней школы преподает отец Андрей Близнюк. Его яркие и неформальные уроки помнят все выпускники гимназии.
Школьники же воспели красоту нового здания в стихах – кто как сумел. Пожалуй, лучшее стихотворение принадлежит Кириллу Марченко. Он написал его, когда был учеником 5 класса, – в 2005 году.
В старом центре, в парке старом,
Рядом с Яузой-рекой,
За красивою оградой
Виден купол золотой.
Удивляется прохожий:
Что за чудо! Это храм?
И гимназии названье
Видит он на стенах там.
А чуть дальше, вниз под горку,
Где река всегда шумит,
На заутреню взывая,
В колокол звонарь звонит.
Я люблю свой древний город,
Я люблю свою Москву,
Дивный город, славный город,
В сердце я тебя несу!
Территория вокруг нового здания невелика, но на ней все же разбит небольшой сад. Особенно живописно и уютно смотрится дикий виноград, увивающий всю школьную ограду со стороны Тессинского переулка, вырастить его в Москве не так-то просто. Этот сад создан трудами Владимира Михайловича Горлушкина – биолога по профессии, много лет отвечавшего за состояние здания и сада.
Новые традиции
Четырехэтажное здание, построенное для Традиционной гимназии, хоть и не так уж велико, но все же вмещает гораздо больше учеников, чем один этаж музыкальной школы. Желающих учиться в этой уже известной в городе школе оказалось тоже немало, и очень скоро число учащихся приблизилось к 400 – больше здание вместить просто не может. 
Если прежде Традиционная гимназия была школой-семьей, теперь она стала школой-учреждением, и для организации ее жизни понадобились новые приемы – более официальные, регламентирующие и внешний вид школьников, и все взаимоотношения в большом коллективе. В течение нескольких лет, последовавших за переездом в новое здание, были написаны Правила для учащихся и введена школьная форма. Была поставлена задача привести внутренний уклад Традиционной гимназии в соответствие с нормами государственной школы (желательно доперестроечных времен, когда порядок в школах еще не был расшатан реформами). Основная работа по выполнению этой задачи легла на плечи Елены Николаевны Солодушенковой (замдиректора гимназии по учебной работе с 2003 по 2008 г.). Большую помощь ей оказали инспектор по воспитательной работе Наталья Александровна Карсакова, Елена Викторовна Брылева (председатель методобъединения учителей начальной школы с 2005 по 2007 г.) и председатель родительского комитета Екатерина Викторовна Егорова – ей гимназия обязана той формой, которую наши ученики носят и по сей день.
Пришли новые учителя, и некоторые из них сумели внести в жизнь школы то, чего ей прежде не хватало. В первую очередь это относится к преподавателю физкультуры М.Ф. Марьяшину.
Михаил Филиппович и спорт в нашей школе
Мечта ребят о физкультурном зале исполнилась, когда школа въехала в новое здание. Но зал – это еще далеко не все, что нужно, чтобы уроки физкультуры принесли плоды. Главное, чтобы проводил их настоящий мастер – и спорта, и воспитания спортсменов. Нам несказанно повезло – такой мастер пришел в Традиционную гимназию. Сейчас все уже привыкли, что при входе в школу стоит стеллаж, заполненный сверкающими кубками, которые завоевали школьные команды. Привыкли и к тому, что в зале их встречает Михаил Филиппович. Знают ли нынешние школьники, каким образом здесь оказался тренер высочайшего класса?
Михаил Филиппович Марьяшин – выпускник Академии физической культуры и спорта, тренер по хоккею и футболу. После окончания Академии он поехал работать в республику Коми. «Думал, на 3 года, оказалось – на 15 лет», – говорит Михаил Филиппович. За это время воспитал из мальчишек 30 мастеров спорта, которые играли в разных командах Советского Союза. Один из них стал чемпионом Европы, другой – звезда советского хоккея, чемпион Олимпийских игр, мира, Европы, заслуженный мастер спорта Виктор Жлуктов. Михаил Филиппович получил звание заслуженного тренера России, вернулся в Москву, работал тренером юниорской сборной СССР – чемпиона Европы. Затем 8 лет руководил российским хоккеем.
А потом решил вернуться к практической работе и пришел в школу. Это был крутой поворот в судьбе. В течение 10 лет Михаил Филиппович работал в Южном округе и считался одним из ведущих преподавателей физической культуры. В 1992 году завоевал звание лучшего учителя Москвы – «Учителя года».
И вдруг беда непоправимая, и снова резкий поворот судьбы. В 24 года умирает дочь Михаила Филипповича. Остается внучка, которой год и 8 месяцев. «Только Церковь и священник, отец Алексей Емельянов, спасли нашу семью, – рассказывает Михаил Филиппович. – Сначала жена, потом внучка, а потом и я пришли в храм. Когда внучке минуло 7 лет, выбор был сделан – она пошла в первый класс в Традиционную гимназию. Я работал в то время в одной из лучших гимназий Москвы. И в один прекрасный день в мою школу приезжает Оксана Васильевна, мать о. Алексея, – посмотреть, что это за учитель физкультуры. По-видимому, я ей понравился, и меня пригласили на собеседование к отцу Владимиру Воробьеву. А перед этим я приехал в Традиционную гимназию, посмотрел уроки физкультуры, и мне стало жалко детей и своей внучки. К решительному шагу меня подтолкнула фраза жены, Натальи Ивановны: «Ну, продолжай растить чемпионов в других школах, а своя внучка будет страдать без нормальной физкультуры». И я дал согласие на переход в Традиционную гимназию. И уже 12 лет работаю в нашей школе».
Оксана Васильевна Занченко (Емельянова) работала в начальной школе Традиционной гимназии, где учатся и ее внуки. Судьба преподавания физкультуры ее, конечно, волновала, а найти по-настоящему хорошего учителя для этого предмета особенно сложно. И вот Михаил Филиппович начал работу в нашей школе.
Школа, конечно, гордится победами своих команд. Но Михаил Филиппович внес в нашу жизнь не только спортивные победы. Когда выпускникам православных школ торжественно вручают аттестаты в Храме Христа Спасителя, выход на сцену наших классов всегда вызывает в зале, наполненном родителями, что-то вроде завистливого вздоха. Да, мы выпускаем самые большие классы – не 5 – 6 учеников, а 20 – 30, но кроме того мы выпускаем самые красивые классы. Все школьники, учившиеся у Михаила Филипповича, отличаются гармоничным физическим развитием, а это, наверно, главная и истинная цель уроков физкультуры.
И есть одна традиция, которую Михаил Филиппович подарил нашей школе, – волейбол по пятницам, тренировка, на которую могут прийти не только ученики, но и выпускники всех прошлых лет. Есть особенная красота в том, например, что выпускник Евгений Воронов (выпуск 2002 г.), будучи курсантом мореходного училища и возвращаясь из кругосветного плаванья, мог уверенно прийти в школу именно в пятницу, чтобы встретить своих одноклассников и сыграть с ними в волейбол.
Эра театра
Театральные постановки в нашей школе начались в первый же год ее существования. Дело это, конечно, хлопотное, но очень плодотворное. Оно дает детям возможность раскрыть способности, объединяет классы, тренирует память, учит красиво двигаться и говорить, и, наконец, какой же без театра праздник?
Постановки традиционно готовятся к Рождеству и к выпускному вечеру (часто и к Последнему звонку); бывают отдельные спектакли для предметных недель – истории, литературы, английского языка; много интересных театрализованных праздников проводит начальная школа. Бывают, наконец, постановки к многочисленным приходским свадьбам, в которых всегда участвуют наши ученики, но это уже за пределами собственно школьной жизни.
Спектакли камерные, «классные» могут поставить и обычные учителя. Такие скромные постановки выполняют скорее обучающую или воспитательную функцию. Другое дело, когда постановку осуществляет профессиональный режиссер. В таком случае получается яркое и запоминающееся на многие годы действо. В нашей школе в разное время работало несколько таких режиссеров: Татьяна Ивановна Королева, Татьяна Владимировна Трифонова, Надежда Зиновьевна Козлова и Анна Михайловна Синяева.
Самый большой и яркий праздник года в школе – это Рождество. Участвовать в рождественских спектаклях хотят все, но найти роль для каждого непросто. В разные годы мы использовали одно из трех решений этой сложной задачи. Во-первых, можно сделать один «сводный» спектакль, в котором участвуют избранные «артисты». Для спектакля это хорошо, но многим школьникам ролей не доставалось, и им было обидно. Во-вторых, можно делать маленькие классные постановки, в которых участвуют все желающие. Но при этом придется снова разделить старшую и среднюю ёлки. В противном случае праздник затянется до ночи, а то и до утра. В-третьих, можно поставить большой общий спектакль, где каждый класс получит свою относительно короткую, но «массовую» сцену.
Впервые такая постановка была осуществлена в 2000 году, когда праздновалось 2000-летие Рождества Христова. На сцене появились современники Христа: римские легионеры, иудеи, ждущие Мессию, греческие философы… Режиссером-постановщиком этого грандиозного действа была Татьяна Ивановна Королева, ей ассистировали Нина Афанасьевна Соловьева и Татьяна Владимировна Трифонова. Костюмы для легионеров – самые сложные в этом представлении – сконструировал о. Андрей Близнюк. Об этой постановке вспоминает О.В. Горлушкина:
Повторить этот опыт мы решились только через 10 лет, в 2010-м, когда вся школа сыграла «Свечу от гроба Господня» – пьесу, написанную специально для этой постановки по мотивам сказки-притчи С. Лагерлёф. Главным режиссером этого спектакля также была Татьяна Ивановна Королева. Ей ассистировали Анна Михайловна Синяева и Нина Афанасьевна Соловьева. Главную роль сыграл Виктор Пушкарев (выпуск 2011 г.). В отработке поставленных сцен принимали участие все классные руководители. Замысел был таким сложным, что до последнего не верилось в реальность его воплощения. Но спектакль прошел на одном дыхании, и зрители смотрели его как завороженные.
Успех придал нам смелости, и очень скоро, на Рождество 2012 года, вновь был поставлен большой и сложный спектакль, в котором участвовали все классы старшей и средней школы, – «Хроники Прайдена». Режиссером-постановщиком его была Анна Михайловна Синяева, ассистентами – Нина Афанасьевна Соловьева и Оксана Вениаминовна Смирнова. Главную роль исполнил Савватий Близнюк (ученик 10 класса). Сценарии к обеим сказкам были написаны О.В. Смирновой. Костюмы для обоих спектаклей, в каждом из которых было по 70 с лишним исполнителей, разработаны и частично сделаны преподавателем труда и ИЗО Еленой Борисовной Катоминой.
В настоящее время Анна Михайловна Синяева за год готовит с учениками несколько ярких постановок. Все они самобытны и неповторимы: и «Семеро против Фив» Эсхила, поставленные 6 классом, и «My fair lady» на английском языке, и Шекспир, сыгранный выпускниками 2011 на собственном выпускном вечере, и многие другие. Отдельно надо отметить театрализованные праздники в начальной школе. В 2000 – 2004 гг. прошла серия постановок, выполненных на очень высоком уровне: «Музыкальный альбом» П.И. Чайковского, «Венок сказок», «Басни Крылова», «Суворов – Ушаков», «Бородино». Традиция недавно возродилась: в 2011 году постановка «Золотой гусь» получила первую премию Центральной детской библиотеки.
Наши выпускники начали приходить работать в родную школу еще до переезда в новое здание. Первый же выпуск дал двух педагогов (из пятерых выпускников) – о. Филиппа Ильяшенко и Александру Игоревну Артамкину. В ее педагогической судьбе преемственность проявилась на удивление наглядно: «Наш кабинет в здании музыкальной школы интересен для меня тем, – вспоминает Александра Игоревна, – что когда я через четыре года пришла в гимназию в качестве учителя, то оказалось, что пятый класс, в котором мне предстояло преподавать, занимает именно его. Сидя за учительским столом, я часто мысленно переносилась к тому времени, когда сидела здесь за партой».
Из выпускников 1994 года в школе преподавали В. В. Воробьева (Артамкина), А.С. Трифонова (Денисова) и А.Н. Емельянова (Заикина); преподает сейчас Е.А. Семенова. Выпуск 1996 года дал школе 6 учителей: Д.А. Артамкина, А.А. Белова, о. Ивана Воробьева, А.А. Макееву (Артамкину), Н.Г. Лозинскую (Сергееву), М.К. Николаеву (Ермилову). Трое из них – отец Иван, Александр Андреевич Белов и Дмитрий Игоревич Артамкин – работают в школе и сейчас. Выпуск 1997 года представлен Алексеем Игоревичем Артамкиным. Выпуск 2000 года – Марией Владимировной Вахмистровой, из выпуска 2001 – Ольга Владимировна Горлушкина (Грузинова). Два выпускника 2002 года еще студентами регулярно приходили принимать зачеты по математике: А. Басалаев и В. Шароваров, который впоследствии и сам работал у нас учителем математики, а выпускница 2002 г. Анна Александровна Максименко преподает английский язык. Из 2003 г. выпуска учителем физики работал Сергей Владимирович Бакайкин, а Александра Сергеевна Иващенко и сейчас работает учителем английского языка. 2005 год дал двух педагогов начальной школы: Анну Александровну Доколину и Александру Ивановну Каледу (Шапошникову). Из выпускников 2006 в школу вернулись трое: Ксения Игоревна Артамкина, Мария Львовна Перепелкина и Елена Витальевна Пчелкина (Торопова).
20 бывших учеников вернулись к нам учителями. Присутствие выпускников всегда бывает для школы радостным. Но однажды настало время, когда оно сделалось очень значительным и стало определять главные направления школьной жизни. Мы условно начинаем отсчет новой эпохи с 2008 – года, когда А.И. Артамкина стала заместителем директора гимназии по учебной работе. О. Иван Воробьев уже был к этому времени замдиректора по работе воспитательной, и вместе с о. Андреем Постернаком, который работает в школе почти с самого ее основания, с 1995 года, они открыли новую страницу в истории нашей школы. В 2011 году А.И. Артамкину сменила М.В. Вахмистрова – выпускница гимназии 2000 года.
В 2009 году был основан школьный хор, в котором поют ученики всех классов. Им руководит диакон Алексей Зайцев, а большинство регентов этого хора – выпускники Традиционной гимназии: О.В. Горлушкина (Грузинова), М.Л. Перепелкина, К.И. Артамкина.
Но это лишь одна сторона новой эпохи. Другая не менее важна. В школе всегда учились сначала дети тех, кто ее открывал и в ней работал, потом их внуки, братья и сестры первых наших учеников – целые династии. Теперь в школу пришли учиться дети наших выпускников. И когда в праздники школу наполняют не только школьники, но и их родители, кажется, что никто и никогда не уходил из этих стен. Тот идеал школы-семьи, с которой когда-то начиналась Традиционная гимназия, вновь возвращается в Свято-Петровскую Школу.
Николай Евгеньевич Емельянов (1939 – 2010)
14 января, в праздник Обрезания Господня, в 23.10 после тяжёлой болезни на семьдесят первом году жизни отошел ко Господу профессор Николай Евгеньевич Емельянов, доктор технических наук, декан факультета прикладной математики и информатики ПСТГУ. Также Николай Евгеньевич руководил разработкой электронной Базы данных «За Христа пострадавшие» и Базы данных памятников Восточно-Христианского искусства.
Можно сказать, что тема гонений и изучение подвига новомучеников и исповедников Российских стали главным его делом в последний период жизни.
Всегда мирный, скромный и смиренный, готовый всем помочь, любящий Бога, Церковь и ближних, Николай Евгеньевич был в центре жизни нашей общины. Его с любовью часто называли «отцом отцов», так как три его сына и зять служат в сане священников. Его двадцать девять внуков радуют старшие поколения. Добрый, прекрасный жизненный подвиг Николая Евгеньевича внушает уверенность, что его кончина является радостным обретением небесного Отечества и вселением в горние обители. Вечная ему память!
Николай Евгеньевич родился 18 августа 1939 года. В 1961 году окончил механико-математический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова по специальности «математика». Награждён премией Совета Министров СССР за разработку и внедрение программного обеспечения информационных систем и банков данных (1990). Автор более 200 публикаций.
Работал в Свято-Тихоновском университете с момента его основания в 1992 году. С момента основания был председателем Братства во Имя Всемилостивого Спаса, за активную работу Братства с православной молодежью была получена премия «Обретённое поколение» (2002). Н.Е. Емельянов был награждён Патриаршими наградами: Орденом Благоверного князя Даниила Московского 2-й степени, Медалью и Орденом Преподобного Сергия Радонежского 3-й степени.
По материалам сайта ПСТГУ
Всё время существования гимназии Николай Евгеньевич как-то участвовал в её жизни, обязательно приезжал на все праздники, всегда всем интересовался, переживал. Он был удивительно добрым человеком. Николай Евгеньевич стоит у истоков сразу нескольких великих дел, которые теперь объединяют многих людей: кроме базы данных «За Христа пострадавшие», к которой обращаются со всех точек земного шара, это Братство во Имя Всемилостивого Спаса, Свято-Тихоновский университет, наша гимназия, лагерь и многое другое. Очень хотелось бы, чтобы теперь, участвуя в этих делах, мы постарались бы сохранить в них тот дух, в котором начинал эти дела Николай Евгеньевич. Вечная ему память.
Александра Игоревна Артамкина
Кроме близких отношений между нашими семьями вспоминается, как я учился у Николая Евгеньевича. В Николо-Кузнецком храме в 1989 году открылась воскресная школа. В старшей группе мальчиков стал преподавать Николай Евгеньевич Емельянов. В нее входили Борис Александрович Лосиков, о. Филипп и Иван Ильяшенко, мы со старшим братом, Дмитрий Игоревич Артамкин и некоторые другие ребята (понятно, что тогда мы были мальчиками). Мы много гуляли по старой Москве. На этих прогулках я впервые побывал в Кадашах, о возвращении которых Церкви ещё не шло речи. Были мы у памятника доктору Гаазу после удивительного рассказа о нём Николая Евгеньевича. Помню занятия в Чертанове на квартире у Емельяновых: на них приходила Мария Сергеевна Красовицкая и учила нас уставу. Всем запомнились прогулки по чертановскому лесу на лыжах. Это было достаточно короткое время, но очень яркое и насыщенное.
Много позже, на моей свадьбе, Николай Евгеньевич сказал, что женил последнего своего ученика из той группы: он следил всю жизнь за судьбой своих учеников. Несмотря на то что мы были мальчиками, он с нами общался как со взрослыми, очень внимательно пытаясь понять наши проблемы и нашу жизнь. Вместе с этим у него был всегда какой-то мальчишеский задор: он любил устраивать для нас разные соревнования. Всегда старался поддержать какую-то нашу инициативу, пусть даже не очень умную. Помню, на одном занятии, когда наша группа пошла в Новодевичий монастырь (меня почему-то на этом занятии не было), ребята залезли на стену, куда залезать было нельзя. История закончилась благополучно. Вроде бы взрослый человек должен был сказать, чтобы ребята никуда не лазили, но мне совершенно понятно, почему Николай Евгеньевич этого не делал. С ним всегда было интересно. Думаю, что мы до конца не можем оценить, сколько нам в воспитательном, культурном и церковном смысле дали эти занятия (а мне лично и в педагогическом). Девиз доктора Гааза Николай Евгеньевич открыл для меня не только в своих рассказах, но и всей своей жизнью: «Спешите делать добро».
Иерей Иоанн Воробьёв
Владимир Павлович Сухов (1947 – 2010)
3 января 2010 года после тяжёлой операции, перенесённой в сентябре, скончался Владимир Павлович Сухов — один из основателей гимназии. Шесть лет, пока гимназия арендовала помещение в музыкальной школе и в Больничном храме царевича Димитрия, он занимался сначала поиском, а потом оформлением уже построенного здания. Владимир Павлович Сухов по образованию был моим коллегой – учителем химии и биологии. Долгое время был директором вечерней школы, успешно работал в сфере образования. Мы познакомились с ним, когда меня благословили идти работать в школу и преподавать химию и биологию. Как раз в это время он пришёл в Николо-Кузнецкий храм и стал к этому приходу тяготеть душой. Через некоторое время он возглавил фонд «Христианской благотворительности и просвещения» при Братстве Всемилостивого Спаса, и, естественно, образованием он занимался в первую очередь.
Для меня этот человек был такой стеной, на которую всегда можно было опереться. Во-первых, придя в школу, я не знала ни методик, ни программ, не умела преподавать. А он ещё до нашего знакомства работал в Институте повышения квалификации работников образования и учил учителей методически правильно преподавать химию и биологию. Я обращалась к нему во всех самых трудных случаях, а иногда он приходил ко мне на уроки и исправлял мои ошибки. Он дал мне также несколько ценных методических советов, которыми я пользуюсь до сих пор.
Потом, помогая создавать Традиционную гимназию, Владимир Павлович сделал очень много для того, чтобы в ней можно было учиться. Я знаю, что, когда он занимался только поиском здания, на это ушло несколько лет.
Для того чтобы довести это соглашение до конца, нужно было оформить огромное количество бумаг, разрешений, и всё это оформлялось не один год. Для того чтобы пробить все эти бумаги, нужно было поставить подпись как минимум в двадцати кабинетах разных организаций Москвы. А чтобы получить подпись, нужен был обязательный контакт со всеми людьми, от которых хоть что-то зависит. И Владимир Павлович эти контакты умел создавать. И умел не потому, что он какой-то пронырливый человек. Нет, он ко всем приходил с открытым сердцем, с открытой душой и с любовью. В нём это было самое главное.
Все всегда чувствовали эту любовь, а ведь разные люди были: кто-то хорошо к Церкви относился, кто-то лояльно, кто-то просто плохо. Надо было выработать линию поведения с каждым из этих людей. Мне приходилось быть свидетельницей того, как перед ним открывались сердца людей в Департаменте образования Москвы.
Когда я одна ездила в Департамент образования, ко мне хорошо относилось наше руководство — здоровались, интересовались нашими делами. Но когда приходил Владимир Павлович, ему всегда улыбались, перед ним открывались все двери, все хотели с ним поговорить. И не только потому, что он такой приветливый человек, а потому, что он действительно с любовью к ним относился. Он помогал им решать их проблемы, а ведь в наше время мало кто предлагает свою помощь. И всё, чего он добился, он добился своим добрым отношением к людям. Те, кто сейчас вспоминает Владимира Павловича Сухова, вспоминают его с глубочайшим уважением. Его готовность помочь, его готовность вникнуть в любую проблему человеческую была совершенно удивительной.
Владимир Павлович умер уже после второй операции, а когда ему делали первую операцию, мы только въехали в это здание и происходили основные организационные оформления. Он уже лежал на операционной каталке, но продолжал диктовать своей жене, кому нужно позвонить, что нужно сделать, чтобы наконец получить эти подписи. Это удивительное его качество — доводить до конца всё, за что он брался, и заботиться о каждом человеке, который оказывался рядом с ним. Кроме того, он старался никого не осуждать и всегда во всём искать правды. Одним из зримых плодов его жизненных трудов является здание нашей школы и возведенный в нем Храм. Мне кажется, что это очень достойный итог всей его жизни. На его отпевании было немного людей, но если бы все наши ученики и родители представляли масштаб его деятельности, то, наверное, пришла бы вся наша школа. Заслуги его были настолько скрытны и настолько внешне незаметны, что немногие и знали о них. Отпевали Владимира Павловича 6 января, в сочельник, после вечерни, то есть Рождество уже наступило. Отец Валентин Асмус, который его отпевал, сказал, что человеку, которого отпевают на Рождество Христово, открыт путь в Царствие Небесное.
Нина Афанасьевна Соловьёва
Константин Аркадьевич Заманский (1973 – 1996)
Трудно вспоминать про Костю – острое ощущение нелепости и несправедливости его ухода свежо до сих пор, хотя прошло уже немало лет (К.А. Заманский был смертельно сбит автомашиной). Но невозможно забыть его радостную и при этом чуть смущённую улыбку. Я не помню, как Костя появился в школе. Кажется, и в храме он появился совсем незадолго до этого. Мне казалось, что в Церкви Костя нашёл в первую очередь источник радости, причём источник очень простой – помогать ближнему. На службе в храме он почему-то почти всегда оказывался с каким-нибудь младенцем на руках, умея вовремя прийти на помощь какой-нибудь мамочке. Как он научился это замечать, я не понимаю – обычно молодые люди его возраста в таких обстоятельствах не особо разбираются.
Обычный порядок приглашения нового человека на работу всё-таки идет от вакансий: требуется преподаватель определённого предмета в определённом классе, и на это место ищется человек. Здесь, кажется, все происходило наоборот: Костя уже в школе присутствовал, видимо, взявшись с ходу кому-то в чем-то помочь, и надо было только подобрать для него нагрузку. Такая ситуация была тогда, в общем, не столь уж редкой: в те трудные времена учителей в гимназии часто не хватало, и для любого появившегося дельного человека находилась работа. Костя учился на старшем курсе в каком-то хорошем техническом вузе, и было ясно, что дать ему надо математику. Почему-то получилось так, что «на новенького» ему достались самые буйные 6 – 7 классы. Кажется, его успехи в плане, как это положено говорить в отчетах, «обязательных результатов обучения», были не столь уж высоки, хотя я совсем не уверен, что у «профессионального» учителя они с доставшейся ему разбойной командой были бы заметно выше. Но то, что ребята его полюбили и что он всё-таки с ними вполне управлялся, это факт, и это было уже очень немало! Любовь, молодость, радость – на это дети откликаются всегда.
Что ещё рассказать? Конкретные события вспоминаются с трудом: очень уж напряжённая шла у нас тогда жизнь. Школа была уже не намного меньше, чем сейчас, но всё было очень неустроенно: не было помещения, не хватало учителей, а тем, что были, не хватало денег на зарплату, поэтому многим приходилось одновременно где-то подрабатывать. А Косте параллельно со школой ещё надо было учиться, сдавать сессии, потом писать диплом... Виделись и общались мы с ним в тогдашней школьной круговерти, наверное, не так уж часто и по большей части «на бегу». Но неизменно присутствовало чувство его плеча, которое он с готовностью подставлял всегда, когда только видел, что нужна помощь.
Понять и принять его трагически нелепую смерть и сейчас так же трудно, как тогда. Но сейчас я уже знаю, что лучезарная Костина улыбка и радость, которую он так щедро распространял вокруг себя, из памяти уже не уйдёт и не потускнеет… «И память их в род и род…»
Игорь Вадимович Артамкин
Оказывается, с тех пор прошло почти 20 лет, а я помню Костю так, словно видела его вчера. У него было удивительное для такого молодого человека спокойствие и чувство собственного достоинства. Он пришёл в храм, сделав взрослый осознанный выбор, и жизнь свою строил всерьёз и по-настоящему: честно и ответственно. Невозможно представить себе, чтобы Костя суетился, или сердился, или перед кем-то заискивал, или подстраивался под чьи-то вкусы и моду. В нём была надежность, тоже совершенно удивительная, как не у всякого взрослого мужчины. Увидит, что трудно, – подойдёт и молча поможет, и даже не заметит, что что-то сделал. Заметит, что холодно, – отдаст свою куртку. Подхватит в толпе ребёнка, которому тесно и не видно, – и посадит на плечи. Дети очень Костю любили, они как-то сразу и безоговорочно ему верили, тянулись к нему; самые маленькие, не боясь, шли «на ручки».
Я видела Костю в храме, в поездках, позже он пришёл работать в гимназию. Для него не существовало понятия «не моё дело». Если все чем-то заняты – значит, надо помогать. И в любой ситуации в школе, если рядом оказывался Костя, можно было быть уверенным: он подставит плечо, сделает всё, что нужно, не дожидаясь, когда попросят или позовут.
Он всегда воспринимался как «свой» человек, как родной, словно мы были знакомы всегда. Встретишь его – и обрадуешься, будто лучик света скользнул по лицу. Замечательно светлый он был человек: ровный, искренне приветливый, открытый. Обменяешься с ним парой слов – как будто со старым другом поговорил.
В Косте была удивительная сила добра и достоинства и какая-то тактичная мудрость. Рядом с ним не хотелось унывать или раздражаться; ненужные, неумные разговоры совсем не вязались с ним. Однажды при Косте кто-то заговорил в совершенно неуместном тоне и что-то лишнее начал рассказывать. Костя тихо сказал: «Наверно, не надо так говорить…» Не могу передать, как это прозвучало: не по-учительски, без назидания, без осуждения… как тихое раздумье, как вывод для себя самого. Этих тихих слово было достаточно, чтобы ненужный разговор увял, прекратился.
Он словно бы облагораживал своим присутствием – это редкий дар, и Костя, конечно, совсем не подозревал его в себе. Он жил очень просто, совсем не думая о себе: ни о том, как к нему относятся, ни о том, какое он производит впечатление. Он очень щедро относился к людям. И в крупном – многим он помогал по-настоящему, выручал в беде, поддерживал. И в мелочах…
Анна Александровна Прохорова
Когда в первый год существования гимназии нам в начальную школу очень был нужен учитель математики, Костя тут же согласился взять эту заботу на себя, хотя преподавание математики требовало от него большого труда. Костя преподавал недолго, но ребята помнили его всё время, пока учились в школе. Надеюсь, и сейчас не забывают.
Как-то Костя подошёл ко мне: «Наталия Сергеевна, Вы могли бы на некоторое время взять на хранение вот это?» – и он показал мне средней величины икону. На мой немой вопрос Костя ответил: «Мне подарили, а домой я нести её не могу – папа не знает, что я крестился».
Костя был в приходе человеком не очень-то заметным. Но когда на поминках один за другим вставали люди, благодарные Косте за ту или иную помощь, думаю, не я одна была потрясена тем, как мог он за такое короткое время совершить столько добра.
Наталия Сергеевна Николаева
После отпевания в гимназию пришёл Костин отец. Раньше он был против того, чтобы сын у нас преподавал, но тут пришёл с мешком плюшевых игрушек (по тем временам это было огромное богатство) и попросил раздать их детям, с которыми Костя работал: «Он их любил, этих детей. Пусть останется память».
Оксана Вениаминовна Смирнова
Денис Михайлович Шамаев (1972 – 2005)
Денис умер 16 февраля 2005 года после тяжелой операции. Ему было 33 года. В его семье осталось трое маленьких детей.
Он окончил физико-математическую школу № 542 при МИФИ, где существовал клуб добровольцев-реставраторов, которые участвовали в восстановлении передаваемых Церкви храмов и монастырей. Одним из руководителей этого клуба был будущий о. Георгий Ореханов – тогда учитель математики. Школьником и студентом Денис вместе с другими «реставраторами» помогал поднимать из руин монастыри в Хотькове, в Толге, в Варницах – на родине преп. Сергия Радонежского, в Крыпицах; готовил храмы на Соловках к приему мощей Соловецких святых. В этих поездках многие пришли к вере, крестились, стали постоянно ходить в храм. Денис и его будущая жена Татьяна (она тоже немного преподавала в нашей гимназии) стали прихожанами Николо-Кузнецкого храма. Вслед за Денисом туда пришли и его школьные друзья: будущий священник Александр Мазырин, будущий диакон Дмитрий Пономаренко…
Еще студентом Денис начал помогать только что открывшейся гимназии: участвовал в походах и слетах, заменил однажды надолго заболевшего физика Д.А. Ветюкова (тоже школьного друга), но становиться учителем вначале и не думал. Он блестяще окончил МИФИ и начал всерьез заниматься наукой (его специальность – биофизика, радиационная защита). Однако в те годы государство отказалось от науки. У молодых ученых не было будущего там, где исследования невозможны без дорогостоящего современного оборудования. Денис, как многие, вынужден был искать работу не по прямой специальности. Из всех фундаментальных знаний и умений, которые давал своим выпускникам МИФИ, самыми востребованными оказались навыки программирования. Денис стал работать программистом, чтобы содержать семью, и преподавал в гимназии математику – «для души». Он умел великолепно готовить старшеклассников к вступительным экзаменам по этому предмету.
Денис Михайлович был довольно-таки строгим учителем (или, по крайней мере, умел напускать на себя строгий вид), но для учеников всегда оставался другом. Все они потом вспоминали, как важно для них было его мнение, нравственная оценка событий и поступков.
Он был доброй, любящей душой большого дружеского круга. Всегда мучительно переживал всякий разлад и ссору и умел «гасить» их без слов – одной своею замечательной улыбкой. Его любили и дети, и взрослые, и те, кто был знаком с ним много лет, и те, кто впервые встретил в учительской заполняющим журнал и в то же время успевающим перекинуться парой слов с каждым и каждого утешить, ободрить, согреть своим вниманием и добротой.
Оксана Вениаминовна Смирнова
Первое, что я помню о нем, – это огромная улыбка на полпотолка, внимательные глаза, тоже как будто улыбающиеся через очки, когда он смотрел на нас, стайку восьмиклассниц, с высоты своих двух метров, и ставший потом таким привычным и любимым голос: "Тааак, девушки, давайте знакомиться!" С ним мы сразу перестали чувствовать себя детьми. Денис Михайлович ходил из одного угла класса в другой мимо доски, раскачивался и объяснял, размахивая руками и натыкаясь на всевозможные шкафы и столы, мы же сидели за партами, как зачарованные мартышки перед удавом, и не могли отвести взгляда. Он не был очень уж строг, вовсе нет, но как-то само собой у всех все получалось. А что не получалось, он мог объяснять снова и снова. Хорошо помню, как он давал в классе задания: писал на доске номера, а потом ходил от одного к другому и объяснял, если что-то не получалось. Вот ты поднимаешь руку или просто просишь о помощи: "Денис Михайлович! Подойдите, пожалуйста!" Он подходит, опускается перед твоей партой на корточки, смотрит на тебя поверх очков, всегда улыбается: "Ну давай посмотрим, что у тебя тут…" С ним всегда можно было поговорить на любые темы, он не отмахивался от наших детских проблем. Спрашивая, всегда знаешь, что он ответит именно то, что думает, неформально и честно. Он видел глубже и дальше обычного. Мы все так радовались за него, когда появилась дочка Ленка, я даже прогуляла школу и пошла на крестины. Он потом для проформы поругал меня, но все это с такой улыбкой, что было ясно: он рад всем, кто делит с ним его счастье. Потом он приходил на уроки сонный, зевал и сетовал на неспокойный младенческий сон, а мы так его любили, что прощали все, даже изрисованные Леной контрольные работы, результаты которых долго ждали. Теперь я удивляюсь, как он мог и заниматься семьей, и работать программистом, и бегать на наши школьные уроки, и всех вмещать в своем сердце, ведь он никогда не был равнодушным, он о нас по-настоящему беспокоился и переживал.
Аня Гетманова (Яночкина), выпуск 2002 г.
Денис Михайлович... ведь его не стало в 33 года, а нам он был и учителем и Другом, именно с большой буквы. Небольшая разница в возрасте давала нам возможность быть с ним эмоционально ближе, чем с другими учителями. Денис Михайлович – человек, которого невозможно забыть, память о котором не бледнеет, думаю, не только у меня одной. О нем мы всегда говорим в настоящем времени, хотя его нет с нами уже больше 7 лет. Он умел располагать к себе, не прикладывая к этому никаких усилий: всегда веселый, открытый, готовый поболтать на любую тему. Когда он все-таки бывал не в духе, мы воспринимали это как что-то совсем необычное и из ряда вон выходящее. С ним всегда хотелось поделиться новостями, услышать его мнение и заслужить его одобрение, почему- то очень важно было услышать похвалу именно из его уст.
Маша Соловьева (Бояринцева), выпуск 2000 г.
На отпевании Дениса отец Владимир оглядел плачущую толпу, заполнившую весь Николо-Кузнецкий храм, и сказал:
– Так провожают праведников. Но если б Денис Михайлович мог обратиться к вам сейчас, он бы сказал: «Ну почему вы такие тупые? (Да, он мог так сказать в большой досаде.) Зачем вы плачете? Ведь я же теперь с Господом!»
О.В. Смирнова
Василий Алексеевич Глобин (1983 – 2008)
14 декабря исполнился год со дня смерти Василия Алексеевича. Перед уроками о. Андрей служил литию, а после 6 урока поехали на кладбище. Утром здесь побывали выпускники.
С Курского вокзала мы едем до станции «Никольское», а дальше пешком, до кладбища, до простого деревянного креста с табличкой: «Василий Алексеевич Глобин родился 08.03.1983/ умер 14.12.2008».
Маленький клочок земли, отведённый под могилу, не может вместить всех, и проходы между могилами заполняются молящимися. Мы поём, нас окутывают облака пара. Голоса слышны очень ясно, и от этого звучного единения становится тепло, несмотря на адский мороз.
Николай Шевцов
Вспоминает Михаил Филиппович:
— За те три года, которые мы работали вместе, Василий Алексеевич для меня стал вторым «я». Мы понимали друг друга с полуслова и в профессиональной деятельности, и в воспитании. Он пришёл в школу, не проработав до этого ни одного дня преподавателем. В течение первых полутора месяцев, помогая мне проводить уроки, он в основном записывал всё, вплоть до реплик, постигая тонкости обучения. Через полтора-два месяца он проводил уроки, можно сказать, под копирку: методично, грамотно, эмоционально и профессионально. Его отличали большая любовь и глубокое уважение к детям. Учащиеся от первого до одиннадцатого класса чувствовали это душой. За три года работы в школе он вырос в одного из лучших учителей не только Таганского района, но и ЦАО. Не было ни одного вечера, чтобы мы не созванивались друг с другом, планируя уроки и спортивные мероприятия. У него хватало времени на всё: и на занятия со студентами, которые его так же любили, и на проведение секций футбола, и на тренировки с одиннадцатиклассниками в «Иллюзионе», и на тренировки и игры в футбольной и волейбольной командах ПСТГУ, и на участие в конкурсе «Самый спортивный учитель» в ЦАО, в котором он занял третье место.
Его отличало очень ответственное и нежное отношение к семье.
Летом он взвалил на себя ношу начальника лагеря «Богослово» и прекрасно с ней справился.
Во всех этих проявлениях я видел в нём себя в молодости, и лучшего преемника найти было невозможно.
С уходом Василия Алексеевича я потерял не только молодого друга, но частицу собственного «я». Мне до сих пор кажется, что он ушёл ненадолго и скоро вернётся. В моём сознании он присутствует рядом со мной постоянно. Он не ушёл, он продолжает жить вместе с нами.
***
Прошло уже время… Но мы до сих пор помним, как неожиданно ушёл из нашей жизни Василий Алексеевич. Совсем недолго он был с нами, но каждый помнит, помнит его всегда ласковую улыбку, живой взгляд, доброе отношение; помнит его любовь.
Василий Алексеевич был очень близок с детьми. Он сам был как ребёнок в своей непосредственности и жизнерадостности. Может быть, поэтому трудно было воспринимать его просто как учителя. Для многих он был настоящим другом.
Уроков физкультуры мы ждали, с ним было приятно заниматься. Когда он пришёл в нашу школу, он очень быстро научился играть в волейбол, делал это красиво и правильно, хотя раньше больше увлекался футболом, даже играл в «Локомотиве». Часто мы вместе с ним смеялись, уроки были живые, интересные. Он говорил, когда мы играли вяло: «Вам соли, перцу в игре не хватает!» – и мы сразу настраивались на другой лад и старались сделать нашу игру более «пикантной», острой, напряжённой, чтобы ему нравилось.
Василий Алексеевич был классным руководителем, тогда это был 9 «В». После того как его не стало, они говорили, что им очень одиноко, чувствовали какую-то потерянность. Он был таким человеком, к которому невозможно остаться равнодушным. С ним знакомились и начинали любить. Часто он помогал старшеклассникам решать жизненные вопросы, он был одним из немногих преподавателей, к которому дети шли за советом, доверяя ему и зная, что он найдёт ответы на вопросы. Знаем людей, для которых Василий Алексеевич стал особенно близок. Они говорят, что он был для них сразу всем: и другом, и отцом, и братом.
Он умел затронуть в людях лучшее, показать им, какие они на самом деле, вселить в них уверенность в себе, причём часто он делал это без слов, просто становился рядом. Все окружающие чувствовали его необычность. Он никогда не играл роли, не надевал на себя маски, в нём были заметны только перемены настроения, но никогда не менялся он в манере держаться, всегда оставался самим собой. Как сейчас помню: он стоит перед детьми в начале урока, когда ещё не все вышли из раздевалки… и у него такое отрешённое выражение лица, почти грустное и все-таки не совсем. Он как будто смотрел в какую-то даль или, может, в глубину, в какую-то бесконечность… А потом, очнувшись, начинал урок. Куда смотрел он, о чём думал, чего желал, что предвидел?
Думали ли мы, что его слишком скоро не станет, что он уйдет так рано от нас?! Впрочем, это для нас рано, мы ещё не успели насытиться дружбой с ним. Для него это было, наверное, своевременно. Люди часто недоумевают – почему уходят самые лучшие, самые сильные, добрые и прекрасные душой люди, уходят, когда они так нужны здесь, на земле! Может быть, потому, что оттуда они смогут больше помогать нам? Трудно всё время помнить и любить их на расстоянии, но они всегда будут помнит нас и своей любовью побуждать идти по дороге жизни, следуя своему призванию.
Говорили, что Василий Алексеевич сумел быстро «пробежать дистанцию», в свои двадцать пять лет достиг того, к чему многие идут на протяжении всей жизни. Он достиг своей цели. Многие ощущают его присутствие и поддержку, особенно в трудные минуты. Василий Алексеевич навсегда остаётся в наших сердцах!!!
11б (выпуск 2011г.)
Нарастающий шум электрички,
Горький запах чужих сигарет,
Ровно год, как он землю оставил,
Ровно год, как его с нами нет.
Холод кладбища – холод сознанья,
Тяжело говорить и молчать,
Согревая холодным дыханьем
Леденящую свечку опять.
Так спокойно смотреть на надгробье –
Нет ни горя, ни слез, ни тоски,
На ресницах застыли снежинки –
Я смахну их движеньем руки.
И несется опять электричка,
Обгоняя и ветер, и снег.
Ненадолго согревшись в вагоне,
С удивлением слышу свой смех.
Замерзают на воздухе мысли
И горят фонари-маяки,
А в вагоне мне кто-то оставил
На стекле отпечаток руки.
Аня Темес, выпуск 2010 г.
В память о Василии Алексеевиче в конце декабря в школе проводится турнир по волейболу, в котором участвуют команды школьников и выпускников.
Елена Николаевна Милованова (1964 – 2010)
Елена Николаевна умерла 10 августа, в день своего рождения, после тяжелой болезни, в возрасте 46 лет. В нашей школе Елена Николаевна учила детей в начальной школе с 2008 г.
Вечная память нашей дорогой, любимой Елене Николаевне. Наша первая учительница – она самая добрая и ласковая, самая заботливая и внимательная. Для наших детей она лучшая и навсегда останется такой.
Очень жаль, что так мало времени мы были вместе с Еленой Николаевной, но в то же время очень много. Очень много она сумела им дать. И знаний, конечно, но самое главное любви. Для учителя-творца это особенно важно. Дети с такой радостью ждали встречи с Еленой Николаевной. Весь наш класс очень её любил. Нет, любит. И мы будем помнить о ней всегда. Вечная ей память.
Родители 2 «Б»
Елена Алексеевна Коновалова (1960 – 2008)
Елена Алексеевна работала у нас бухгалтером. Она была очень оптимистичным и светлым человеком, и хочется написать о ней без горечи и боли, но я до сих пор не могу примириться с этой потерей! Когда прихожу в школу и смотрю на стенд «Вечная память», всегда ищу её лицо, и на мгновение сжимается сердце. Елена Алексеевна была для меня образцом очень во многом. Очень серьёзное отношение к вере, строгость к себе во всём. Меня поражала её необыкновенная выдержка и доброжелательность. И ещё, наверное, про таких людей говорят – цельный человек: в ней не было фальши и лицемерия. Она много читала, многим интересовалась, умела интересно и весело рассказывать. Не могу не вспомнить, как задорно и заразительно она смеялась. Общение с ней всегда приносило радость, и как не хватает мне теперь этой радости. Для меня она была христианкой! По духу, по отношению к людям, по тому, какой была дочерью, женой, матерью, по тому, как переносила болезнь и как ушла из этой жизни. Вечная ей память!
Татьяна Ивановна Ковригина, секретарь
Наталья Викторовна Нугаева (1959 – 2009)
Наталья Викторовна проработала у нас учителем английского языка совсем недолго, около трех лет. Ее тоже унесла тяжелая болезнь, с которой Наталья Викторовна героически, до последнего дня сражалась, не желая уступать, пытаясь победить ее своей железной волей и мужеством.
Судьба Натальи Викторовны удивительна. Получив блестящее образование, пройдя стажировку в Америке, работая при ООН, даже пожав однажды руку президенту США, она оставила свою успешную карьеру ради веры. И выбрала скромное поприще учителя, чтобы принести как можно больше пользы своей стране и Церкви.
Собравшись после отпевания, ее ученики – каждый, по кругу – говорили о том, чему их научила Наталья Викторовна. Не халтурить, делать свою работу безупречно. Быть честными. Не изменять своим принципам. Жить и работать на пределе способностей и сил, помня, что за каждое дело и слово мы отвечаем перед Господом.
Так жить все время, каждый день, необычайно трудно. Но стоит вспомнить яркие синие глаза Натальи Викторовны, ее прямой взгляд и всегда доброжелательную улыбку, и по-другому жить становится вдруг как-то… неуютно.
Володя Раушенбах (1992 – 2000)
Ученик 2 класса. Для нас – навсегда.
Спустя годы школьная жизнь видится по-другому, не так, как в детстве. Накануне юбилея мы попросили выпускников поделиться своим видением прожитых в нашей школе лет. Некоторые из них откликнулись, и мы публикуем эти уже не детские размышления о том, что дала им Традиционная гимназия – Свято-Петровская Школа.
О. Иван Воробьев, выпуск 1996
История школы в моей памяти делится на несколько этапов. Первый – это когда я учился в гимназии. Это были очень яркие, беззаботные и насыщенные годы. Второй – когда я был студентом и в школе был лишь выпускником. Помню, как мы приходили в школу к друзьям, которые там учились, и так нам было в школе хорошо, все родные, и стены родные – это было еще в музыкальной школе. С каждым годом друзей близких в школе оставалось все меньше, а потом и стены стали другими, и иногда ощущалась наша непричастность к школьной жизни. Сейчас понятно, что это ощущения выпускника, у которого с каждым годом знакомых и близких лиц в школе среди учеников все меньше и меньше. Новый этап начался, когда я пришел преподавать в школу. Это было на 5 курсе университета (2000 г.). Помню, что мне дали 5-й класс, в котором училась Таня Раушенбах, Надя Бубчикова и другие. Ярко помню первые уроки в 43 кабинете. Помню, что почти на каждой перемене и после уроков шел в зал и играл в волейбол. Часто игра была два на два: Женя Воронов с Алешей Басалаевым и Настя Рошкалаева со мной. Новый этап связан с классным руководством, рукоположением, защитой диссертации и должностью инспектора по воспитательной работе. Два года назад добавились новые ощущения, связанные с тем, что мои дети пошли учиться в нашу школу.
Все эти этапы очень разные, как и вся жизнь, но каждый из этих периодов очень родной и дорогой, нельзя вычеркнуть из этих воспоминаний ни одного дня. Для меня школа наша – это не место работы или учебы, это целая жизнь. Есть еще особенность человеческой памяти: плохое быстро стирается, а хорошее остается. Сейчас о школе вспоминается только хорошее, и хочется, чтобы у всех было именно так.
Школа – это близкие очень люди – друзья. Мои одноклассники, например, в школе в соседних классах нашли жен и мужей. С отцом Филиппом мы служим в одном храме, с Борисом Александровичем мы теперь организовываем лагерь, с Дмитрием Игоревичем преподаем в школе и ходим в походы, со многими друзьями крестим детей, становимся крестными. То братство, которое было в школе, у нас оно осталось и живет до сих пор. Школа – это учителя, которым мы бесконечно благодарны за школу жизни. Теперь я могу сказать со знанием дела, что учитель, который добросовестно несет свое служение, оставляет в школе все силы, здоровье, молодость. Учитель с каждым учеником переживает его жизнь. Школа – это и опыт совместной молитвы. В последнее время школа – это большая ответственность.
Екатерина Семенова, выпуск 1994
В начале сентября 1992 года я перешла в 9 класс районной школы № 49. Вероятнее всего, это был бы мой выпускной год: училась я довольно плохо, и учителя предупреждали меня о том, что в 10 класс я могу не поступить. Интересов никаких у меня не было, и, скорее всего, до высшего образования дело бы не дошло. Честно говоря, я очень не любила ходить в школу, постоянно прогуливала уроки и никогда не выполняла домашнее задание. По многим предметам катастрофически отстала: мне все было неинтересно. Я любила сидеть дома, мечтать, слушать старую музыку и читать то, что нравится. Одноклассники меня не понимали: верующая, странная, пионерский галстук не носит. Сейчас я понимаю, что так вести себя было категорически нельзя, это был мой грех – дети из светских семей видели единственного верующего человека, и при этом такого безответственного, неинтересного… Но тогда я была ребенком, и мне нужно было чувствовать, что я нужна и интересна хоть кому-нибудь в этом обществе. Я до сих пор с огромной благодарностью, теплом, а порой и со слезами вспоминаю двух учителей, которые боролись за меня, пытались меня вразумить, говорили о необходимости высшего образования, приходили в ярость от моих двоек. Наверное, им казалось, что они впустую тратят время, и как хочется сказать им сейчас, что я до сих пор помню их глаза, все сказанные тогда слова.
И вот в конце сентября 1992 года мама сказала мне, что в Москве открылась православная гимназия и что она категорически настаивает на том, чтобы я попробовала туда поступить. Я не стала спорить, в глубине души надеясь, что меня не примут (сроки поступления уже прошли): мне не хотелось ничего менять в своей жизни. В один прекрасный день мы пришли в Троицкий домик, поднялись по шатающейся лестнице на второй этаж. Все было так необычно: маленький ветхий двухэтажный домик, совсем не похожий на казённое здание школы. Навстречу попалась женщина с малышкой, которая выходила из учительской, приветливо мне улыбнулась и спросила, кого я жду. Я подумала: «Надо же, интересно: учительница с малышом на урок пошла…» Это была Наталья Сергеевна Николаева. Потом из двери слева выбежали несколько девочек, веселых, так же скромно одетых, как и я. Мне они понравились, и захотелось сдать экзамен успешно, стало жаль, что я совсем не готова. Я почувствовала, что здесь настоящая жизнь, в которой нет мертвого формализма, шаблонности, жизнь живая, веселая и люди, которые меня примут и поймут.
Меня пригласили в комнату с круглым столом посередине и доской, со старыми обоями, совсем не похожую на класс, такую домашнюю – это был кабинет 9 класса. Пришла Елена Юрьевна Гараджа, милая учительница младших классов, она провела вступительный диктант. Пока диктант был на проверке, подошла Юлия Васильевна Ерохина… Выяснилось, что я не умею складывать дроби и вообще ничего не помню и не могу. Потом откуда-то вернулась Елена Юрьевна, показала лист с диктантом, где красной пасты было больше, чем синей, и глубоко вздохнула. Тут подошёл директор школы Игорь Вадимович Артамкин. Всё было очевидно. Но ведь наша школа особенная, удивительная, не формальная, самая лучшая на свете! Случилось чудо: вдруг появилась Оксана Вениаминовна Смирнова (мы ходили с ней в один храм, были знакомы в течение многих лет). Я её любила, знала, что она очень добрая и умная… Но даже в голову не приходило, что она сможет вытащить меня из ТАКОЙ ямы. Посмотрев диктант, Оксана Вениаминовна заявила, что всё не так плохо, ошибки однотипные, где-то допускаются варианты. В общем, она готова поставить «4».
Ну а что касается сложения дробей, то не дать ли девочке шанс? По лицам Юлии Васильевны и Игоря Вадимовича было очевидно, что шансов нет. Но они согласились! Я получила очень большое задание по математике на неделю. В следующий понедельник я пришла с исписанной тетрадкой. Все задачи были выполнены правильно, я ответила на все дополнительные устные вопросы. Меня приняли на испытательный срок. Надо сказать, что этого импульса мне хватило до окончания школы: все три года обучения я стремилась оправдать оказанное мне доверие. Первую же четверть 9 класса я закончила почти на одни пятерки (кроме геометрии, по которой было «4»). В общем, больше двух четверок в четверти у меня за все время ни разу не было. Потом так же бодро я поступила в Православный Свято-Тихоновский институт на филологический факультет. Дело в том, что я была просто влюблена в русскую литературу XIX века. Ксения Алексеевна Александровна, которая вела у нас русский язык и литературу, давала нам удивительно интересные уроки. Она научила меня писать сочинения, научила не бояться думать и выражать свои мысли. Надо сказать, что Ксения Алексеевна была в центре внимания нашего класса: молодая, обаятельная и очень умная учительница с блестящим образованием. Нам очень нравились уроки Юлии Васильевны, а ее фразу: «Отдыхать будем на пенсии», – я часто твержу себе в трудную минуту. Вспоминается наш любимый Алексей Леонидович Струченко, самый мягкий, добрый и веселый учитель, который внушил нам благоговение к физике как к предмету, человеческим умом непостижимому. Химию вела Нина Афанасьевна Соловьёва, человек, которого я ни разу не видела в плохом настроении: всегда приветливая, улыбающаяся, понимающая наши девичьи проблемы. В гимназии я неплохо выучила английский язык, по крайней мере, в институте попала в сильную группу и сподобилась учиться вместе с свящ. Александром Мазыриным, свящ. Сергием Ванюковым и другими «светилами» богословия.
Историю вел Василий Романович Секачёв (нынешний отец Василий). Помню, что он вел урок на следующий день после своей свадьбы, пришёл в школу к 8.30 как ни в чем не бывало. Именно он впервые рассказал нам правду об оклеветанном императоре Павле, о чудесах, которые совершаются на его могиле. Таким образом, в гимназии я чувствовала себя как дома: каждый учитель заботился о нас, любил нас, был внимателен и добр. Было немыслимо расстаться со школой, казалось, что за выпускным вечером жизни просто не будет…
Но жизнь продолжалась. После окончания института я осталась работать на богословском и филологическом факультетах. Через 10 лет у меня настал трудный момент в жизни, и мне необходимо было зарабатывать. В институте платили очень мало, пришлось уволиться и устроиться на работу в одну международную фирму. Таким образом, я вновь соприкоснулась с миром «светских», нецерковных людей. За 4 года мне пришлось сменить 3 организации. Меня окружали хорошие люди, умные, на первый взгляд, порядочные. Руководство всегда было довольно моей работой. Но каждый раз я сталкивалась с тем, что нужно было пойти на какой-нибудь компромисс с совестью, и тогда обеспечен успех, карьерный рост и хорошая зарплата. По крайней мере, у меня получалось именно так. И когда я встала перед выбором в третий раз, мне так захотелось вернуться в свой уютный «дом», в свою гимназию, где меня понимали, любили и учили… И вот я вернулась. В школе изменилось очень многое: появилось новое здание, учеников стало гораздо больше, и они не похожи на нас, появились новые преподаватели. Но остались и прежние, мои учителя, а вместе с ними сохранился дух любви, правды, сохранились наши высокие идеалы служения Богу и людям.
Александра Емельянова (Заикина), выпуск 1994
Мои воспоминания о школе
Вот и новый учебный год. Мы сегодня идем в другую школу, нашу школу, едем в гимназию. Такое давно забытое слово, напоминающее время наших бабушек. Нас в классе 8 человек – это совсем мало, все на виду. Ведь до этого мы учились в классах, где было 25–30 человек. Первым уроком, как сейчас помню, был русский язык. Ксения Алексеевна Вдовиченко, тогда Александрова, проводит занятия, и я трепещу: «А вдруг все исчезнет и ничего не получится?» После огромного школьного здания на Арбате, с просторными кабинетами в три огромных окна и широкими коридорами, здание церковного обветшалого домика на тихой Замоскворецкой улице казалось чем-то нереальным. Все было неустроенно: вместо парт – старые разношерстные столы, доска, на которой ничего не видно, на стенах – ободранные обои. И при этом ощущалась огромная ответственность за нашу гимназию. Она же только зарождается, и какой она будет – зависит только от нас. Помню, что очень боялась опоздать на занятия, от трамвайной остановки до гимназии – всегда бегом. Мне кажется, что я не одна торопилась, воодушевление было всеобщим. Моя старшая сестра в это время училась на первом курсе института и говорила: «Вам хорошо, вы успеете поучиться в гимназия, а я – нет».
Сейчас я понимаю, как рисковали наши родители, создавая гимназию. О. Владимир, Игорь Вадимович Артамкин, мой папа – Николай Евгеньевич Емельянов и все героические люди этого большого дела не имели никакой уверенности в завтрашнем дне. А получилось сразу: в первый же год – выпуск. Все наши ребята выпускники поступили в высшие учебные заведения.
Теперь, оглядываясь назад, жизнь гимназии я воспринимаю как реальное чудо. Опыт создания гимназии убедил меня, что трудиться ради Церкви не страшно.
Хочется благодарить без конца за два счастливых года учебы в гимназии в первую очередь о. Владимира Воробьева, Игоря Вадимовича Артамкина, моего папу Николая Евгеньевича Емельянова, Ксению Алексеевну Вдовиченко (русский язык и литература), о. Георгия Ореханова (математика), о. Василия Секачева (история), Нину Афанасьевну Соловьеву (химия), Юлию Игоревну Клушину (химия), Дмитрия Александровича Менькова (физика), Алексея Леонидовича Струченко (физика), Ольгу Дмитриевну Гетманову (биология), Елену Владимировну Кулинскую (география), Ольгу Дмитриевну Сорокину (английский язык), Алексея Николаевича Куракина (рисование; хотя он и не преподавал в Троицком домике, но умел зажечь юные сердца). Физкультуры в первые года у нас не было (да простит нас Михаил Филиппович).
Дмитрий Артамкин, выпуск 1996
Рассказывая о гимназии, нельзя не вспомнить 91 школу, нашу 91 школу и наше в ней пребывание. Гимназия выросла и сложилась внутри обычной (тут я немного позволил себе слукавить: конечно же, не совсем даже и рядовой) советской школы. Складывалась гимназия внутри школы постепенно, человек за человеком, можно сказать, собиралась по винтикам. Чтобы яснее было, приведу коротенький пример. Учились мы с отцом Иваном (тогда его, конечно, звали Ваней) в одном классе (всего в нем было 42 человека), и в третьем классе пришла к нам в класс новенькая Саша Шатова, а мы ее не знаем… вернее, в храме знаем, на даче знаем, а в школе – нет, как будто память отшибло, пришлось в классе заново знакомиться… Так один за другим собирались ученики и учителя, тоже, естественно, друг другу совершенно незнакомые. Так все в школе и знакомились во второй раз. Для нас, подростков, это вроде игры было, только играли мы вместе со взрослыми. Так известная нам тетя Ира превращалась вдруг в школе в совершенно незнакомую Ирину Владимирову (Щелкачеву).
Надо сказать, что эти учителя, «только что встретившиеся и познакомившиеся», вдруг проявили неудержимое стремление к самоорганизации и создали «на пустом месте» школу ВЭНПШЛ «Познание». Каких только кружков там не было: и старославянский, и церковнославянский, и история столиц, и краеведение, и МХК, и чеканка, и резьба по дереву, и медицинский кружок, и вышивка, и лепка, и много другого. И везде хотелось поспеть, а теперь и названий всех не упомнишь…
Потом уже, в конце, попроще стало. Появились, к примеру, у Алексея Николаевича «крестики-нолики»… История их такова.
Как уж – до сих пор не знаю, но организовал Алексей Николаевич бесплатные обеды. Это теперь мы привыкли, что у нас вся еда в школе бесплатная, а раньше такого не было, и обед надо было покупать. А время было тяжелое, и часто у нас, детей, денег на обеды не имелось – а семь уроков, да потом кружки… (Да, были люди в наше время… Богатыри, не мы!) И тут появились бесплатные обеды. Но так как их надо было, наверно, заранее заказывать и оплачивать, каждый участник должен был на первых переменах поставить, проходя мимо двери Алексея Николаевича, крестик против своей фамилии. И как-то раз идет мимо этого кабинета директор школы, видит эти плюсики и спрашивает:
– Алексей Николаевич, а что это у вас такое на двери висит?
– А это, Инна Иерофеевна, мы в крестики-нолики играем…
И так мы жили беззаботно год за годом, как вдруг летом шепотом (все важное всегда говорят шепотом) друг от друга мы стали узнавать: тот из школы ушел, а может, выгнали, и другой, и третий… И в воздухе запахло какой-то тревогой, но в то же время и чем-то радостным, новым. А в конце лета нам сказали, что нужно сдавать экзамены в новую школу, вернее гимназию. И мы сдавали экзамены.
Экзамен… Приходишь в большой светлый класс со множеством парт, тянешь билет, а перед тобой сидит строгий экзаменатор или даже комиссия… Нет, это было совершенно по-другому. Полуразвалившийся двухэтажный деревянный домик, вот уже несколько десятилетий вопиющий о необходимости капитального ремонта. По шатающейся лестнице входим на второй этаж и попадаем в комнату, больше всего напоминающую маленькую заставленную кухню (может быть, там даже плита была). Круглый обшарпанный стол, дети из разных классов…. Но другого такого экзамена по внутренней мере ответственности у меня никогда не было. После этого всем, кому посчастливилось его сдать, а таких были единицы, уже было море по колено. Потом нам были не страшны ни зачеты, ни тесты по неизвестным темам, ни аттестационные экзамены в чужой школе.
В этом домике прошел «золотой век» нашего пребывания в гимназии. В Троицком домике мы учились всего несколько месяцев, но эти несколько месяцев были гораздо больше двух с половиной лет моей учебы в гимназии.
С Троицкими домиками связаны такие воспоминания, из которых я и выпускникам рассказываю половину, да и то шепотом…
Троицкий домик мы с самого начала все разбирали и разбирали… Сначала старшая школа (8, 9, 10 и 11 классы) учились в трех разных зданиях в разных кварталах. Потихоньку появлялись новые парты, освобождались новые комнаты, и к концу (по моим ощущениям – в середине зимы) мы все собрались на одном этаже. Но это было потом…
Насколько я сейчас понимаю, зима в 1992 году была ранняя, и в один прекрасный день дверь 10 класса замерзла. И они кипятили воду (в соседнем квартале) и отливали дверь кипятком, чтобы иметь возможность попасть в класс. На завтраке они нам об этом поведали – к великой нашей зависти.
Парты появились у нас почти сразу, а вместо доски долгое время висел на стене кусок коричневого линолеума почти треугольной формы шириной сантиметров 60 в самой своей широкой части. Разгребали Троицкий домик мы почти все время нашего там пребывания. В один из дней разборки мы перекатывали банки с белой эмалью из дальней комнаты куда-то на улицу. Банки были большие (литров по 20), поэтому мы, не долго думая, решили их катить, и вот одна из банок, подпрыгнув на пороге, открылась… В одну секунду пол стал глянцево-белым, а ботинки ближайшего мальчика – белыми лакированными.
Мы росли довольно экспрессивными юношами, поэтому дверь в трапезную приходилось в буквальном смысле слова вытаскивать из стены, потому что она (дверь) уходила на полную глубину своей ручки в штукатурку. А излюбленным занятием на перемене было катание по соседнему двору грузового прицепа…
Ольга Власова (Ксендзовская), выпуск 1998
Это маленькая история большой благодарности.
Я очень счастливый человек. У меня всё получается. Не потому что я такая умная, а потому, что меня научили. Научили всему: читать (между строк), писать (ручкой в тетрадке и вилами на воде), считать (до трех – если нужно прыгнуть, до десяти – если нужно остановиться), петь (чтобы сказать), танцевать (чтобы промолчать), говорить (на одном языке), слушать (чтобы понимать), смотреть (чтобы не проглядеть).
А вообще-то просто хорошо учили – так, что даже если бы я очень сопротивлялась, меня бы все равно научили. Моих школьных знаний хватало практически до конца учебы в институте (а там меня, кстати, тоже очень хорошо учили, и тоже без возможности увернуться от знаний). В Москве есть несколько школ, выпускники которых считаются «интеллектуальной элитой». Смешно, но они и правда на несколько порядков адекватнее, образованнее, эффективнее в любом деле, светлее, сильнее и счастливее многих. И, честное слово, мне даже льстит, что среди моих друзей их большинство. И что никто не верит, будто я не чья-нибудь из них одноклассница. При этом мы с ними далеко не сплошные отличники, не все мы хорошо учились. Но – нас всех хорошо учили. Я очень счастливый человек, потому что меня научили решать задачи, отвечать за принятые решения и не бояться (что не хватит сил, что бука выпрыгнет из-за угла, что мне не скажут «спасибо», что смерть тоже случается в жизни).
А еще у меня любят учиться. Не потому что у меня такой специальный талант, а потому что меня несколько лет – в самом восприимчивом возрасте – учили с такой любовью, с таким вниманием и неравнодушием, что, кажется, я просто не смогу по-другому. Потому что по-другому – это предательство. В том числе – по отношению к моим учителям.
Да, кстати. Еще в гимназии меня научили смеяться над собой, так что вот сейчас, перечитывая этот текст, я смеюсь над этой возвышенной барышней, нагородившей столько высокопарных фраз.
Что, впрочем, не уменьшает моей благодарности Богу, моим учителям и родной школе.
Анастасия Виноградова (Боханова), выпуск 1998
Традиционная гимназия... Я училась там с 7 по 11 классы, всего 4 года, целых 4 года! До этого была обычная школа около дома, и когда я начала учиться в ТГ (буду сокращать), то серая школьная жизнь двенадцатилетней девочки стала внезапно цветной, разноцветной...Мы много смеялась, смеялись на переменах, бывало на уроках, в метро и на улице. Мы дружили со многими учителями и враждовали с некоторыми. Мы учились в маленьких классах, но зато у каждого он был свой, родной и замусоренный порою. Событий, о которых стоило бы написать, было так много, что ничего не вспоминается. Отдельным эпизодом стоят наши зимние каникулы в подмосковных пансионатах. Эта была совсем зимняя жизнь с лыжами, снежками, чаепитиями, играми в мафию, слушанием гитары, общей молитвой. Однажды нас научили танцевать вальс, который мы потом исполнили сами для себя на выпускном. Были осенние слеты на Поляну, где костер, ужин в котелках, холод ночи, снова гитара, теплый бок твоей подруги в палатке. Были поездки по усадьбам, где веселье электрички с игрой "в крокодила" перемежалось рассказом о том, что за красивое архитектурное здание сейчас перед нами. Были и просто небольшие походы, где настроение поднималось сильно вверх после отметины "хорошее" и хотелось носиться, куролесить, говорить о чем-то важном около палатки и расстраиваться, если что-то происходило не так. Мне было от 12 до 17 лет, и я училась в Традиционной гимназии, за что многим большое спасибо...
Алина Любощинская, выпуск 2004
Даже не знаю, с чего и начать. Гимназия – с одной стороны, одно большое воспоминание, с другой – тысяча мелких кусочков-вспышек, из которых складывается этот временной отрезок. Но все эти годы определенно прошли для меня с одним главным сознательным пониманием – я была гимназисткой.
Гимназия – это праздники. С подготовкой к ним, репетициями, волнением, выступлениями и последующим просмотром фото. Это ученические будни с опросами, контрольными, обсуждениями перед дверью класса и бурными переменками. Это дежурства в столовой после уроков – целая эпопея. Это чтение во время трапезы, когда ждешь завтрака не потому что проголодался, а потому что хочется дослушать, что было дальше…. Это общешкольные викторины, которые устраивала Анна Александровна и в которых так трудно было победить по причине количества желающих поучаствовать… Одну я помню до сих пор: нужно было определить вид необычного дерева, которое росло в гимназическом дворе, по его листьям и семенам. Это уроки труда, во время которых одновременно с рукоделием мы слушали сказки и рассказы на кассетах. Это выступления на школьной «сцене» с волнением почище, чем у настоящего актера. Это спринтерские забеги на короткую дистанцию – от остановки троллейбуса, мимо голубой церкви и к конечной цели – портфель наперевес… Только бы успеть. И чувство глубокого удовлетворения, когда удается не опоздать к началу молитвы.
Так вышло, что с дальними поездками у меня решительно не складывалось. Но помню осенний слет: долгий-долгий переход (или перебег?) с поиском спрятанных подсказок о местонахождении лагеря, и ликование, когда наконец мы дошли. Бесконечный путь под дождем окупился с лихвой. Как вкусно и душевно было у костра! У нас были самые лучшие классные руководители. Так что русский язык, литература и математика для нашего класса – явно особая статья. Геометрические сечения наши умники-мальчишки щелкали как орешки – да и девочки подтягивались. Такого же предмета как «физ-ра» у нас в расписании вообще не присутствовало – только физическая культура и никак иначе! Каким наш класс никогда не был – так это заурядным. Он был ярким. Он мог быть самым хулиганистым, самым способным, нас хвалили и не знали, что с нами вообще поделать, но мы никогда не вливались в общие ряды, и никогда не был наш класс обычным. Вряд ли кто-то еще может похвастать такими витиеватыми записями в дневниках, как наши мальчишки – так ведь есть, что вспомнить! Объединение класса «А» с классом «Б» лишь разнообразило набор абсолютно не похожих одна на другую личностей, хотя сначала казалось чем-то почти невероятным. Потом свыклись.
Я помню классные часы. Всегда интересные, насыщенные, веселые. А еще мы ездили в дельфинарий, в ботанический сад, в кино… Ходили в театр к Диме Щепенко. Уроки Закона Божьего мы очень любили – о. Андрей сеял разумное, доброе, вечное с помощью проникающего в самую душу пастырского слова и передовых мультимедийных технологий, и это притягивало как магнитом.
Когда я поступила в гимназию, а для меня это был шестой класс, я вместе с остальными обновляла чистенькое, как только что отлитая монета, златокупольное здание. А еще как раз тогда пошли разговоры о введении для гимназистов в обязательном порядке формы. Какие бурные дискуссии этот вопрос вызывал! Помню примерки, помню пошитый окончательный вариант и новые дискуссии. Помню водолазочки, торжественные пелеринки и торжественные отлавливания гимназисток, которые отчаянно пытались прошмыгнуть в раздевалку в брючках. И переучили-таки в конце концов. Мое гимназическое прошлое не улетело на выпускном в небо вместе с воздушными шарами. Гимназия мне до сих пор снится, а голоса учителей я помню вплоть до интонаций. Я гимназистка. И это что-то да значит!
Екатерина Ордынская, выпуск 2012
В одном замечательном русском романе есть слова о том, что «нет ничего выше и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное из детства <...>. Если много набрать таких воспоминаний с собою в жизнь, то спасен человек на всю жизнь». Слова эти, принадлежащие герою Достоевского, Алеше Карамазову, кажется, как нельзя лучше выражают чувства, которые наполняют меня при мысли о школе, о нашей школе. Время, проведенное в ее стенах, легло, как фундамент, в основу нашей жизни, и, кажется, что бы ни случилось с нами дальше, какой бы стороной реальность ни повернулась к нам, школа всегда будет тем вынесенным из детства воспоминанием, благодаря которому можно удержаться на плаву. Общее детство и набранные вместе воспоминания будут для нас, одноклассников, не только опорой, но и связующим звеном в будущем, неслучайно ведь разговор людей, встретившихся после долгого перерыва, изобилует словами: «А помнишь..» «Куда бы нас ни бросила судьбина», друг для друга, да и для школы, которая нас, надеюсь, не забудет, мы будем «все те же», такими, какими мы запомнили друг друга в эти ни с чем не сравнимые годы. Школа – это люди: учителя, друзья, сотрудники, и едва ли их образы сотрутся и останутся в прошлом – они будут сопровождать нас и дальше. Школа не период в жизни, который прошел и забыл, школа – это место, куда возвращаешься все время, пусть даже только в мыслях, и где, приди ты туда ногами, тебя непременно встретят любящие люди.
Фильм о школе подготовленный к 15-юбилею
Другие видео от пользователя tgym на сайте vimeo.
Полная информация о школе на старом сайте
Подробную информацию о школе Вы можете найти на старом сайте (до 2010 г. школа называлась "Традиционная гимназия")